Крест этот возвышается над могилой, на которой можно прочесть следующую надпись:
Помяни меня, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем.
Князь Николай Иванович Манвелов.
Родился в 1780 году, а скончался в 1856 году, 3 мая.
На небольшом пригорке виднеется церковь и очаровательные прогалины на дороге, подернутые голубоватой дымкой, которую я нигде больше не видел и глядя на которую понимаешь, откуда происходит мечтательность, присущая финской поэзии. Слева простиралось хлебное поле с бледными-бледными васильками. Справа, со стороны скошенного луга, поднимался сладостный запах сена, который доставляет такую радость тем, кто вырос в деревне и в детстве вдыхал эти терпкие ароматы.
Мы свернули налево и, пройдя через хлебное поле, снова оказались в лесу. Внезапно, примерно через версту, почва словно стала уходить у нас из-под ног: облик местности совершенно переменился. Ничего подобного в России я еще не видел. Мне почудилось, будто я перенесся в Швейцарию.
Мы стали искать место, где можно было бы спуститься в эту лощину, наполненную прохладной дымкой и прозрачными тенями, как вдруг наш провожатый указал нам деревянную лестницу из ста ступеней; мы спустились по ней и оказались на дне прелестной долины, изобразить которую неспособны ни перо, ни кисть. Деревья, тянувшиеся к солнечному свету, росли здесь прямыми и крепкими, как колонны в храме, сводами которого служила листва. Солнечные лучи, проникая через этот свод и рассеиваясь, падали вниз золотым дождем, и то здесь, то там отбрасывали на стволы деревьев и на землю отсветы, напоминавшие жидкое, струящееся пламя, тогда как в глубине долины голубовато-молочный воздух походил на атмосферу Лазурного грота.
Посредине этой долины возвышается огромная скала, на вершине которой построена небольшая часовня, посвященная святому Арсению.
По поводу Конь-камня и святого Арсения мы смогли вытянуть из нашего провожатого лишь следующее: камень был назван Конем потому, что в древности, до своего обращения в христианство, финны приносили здесь в жертву лошадей. Что же касается святого Арсения, то нам удалось выяснить только одно — он принял мученическую смерть.
Будь у меня достаточно смелости, чтобы поделиться своим мнением по поводу того, какого рода было это мученичество, то я сказал бы, что, если оно происходило там, где стоит часовня, святого Арсения должны были сожрать комары.
Нигде в мире я не видел таких туч этих ужасных насекомых. Мы и на мгновение не могли остановиться, иначе нас буквально облепляли комары; когда же мы шли, над каждым вилось отдельное облако, походившее на собственный воздушный купол.
