КРАСАВЕЦ ВЬЕНН, СВЯТОЙ ВЬЕНН, ВЬЕНН-ПАТРИОТ
Если Лион, как мы уже говорили, это первое место, где встречаешь, следуя из Парижа через Бурбонне, следы античной цивилизации, то, стоит только путешественнику выехать из этого города и направиться к югу, спускаясь по течению Роны, он уже не покидает той земли, какую владыка мира называл своей возлюбленной дочерью, своей драгоценной провинцией. И тогда уже лишь изредка средневековые строения числом и значимостью берут верх над античными сооружениями. Почти всем встречающимся здесь памятникам истории больше двух тысяч лет, но руины, сохранившиеся от той эпохи, столь грандиозны, что, хотя это всего лишь руины, в их тени чахнет все то, что пыталось вырасти там в последующие века; поэтому из всех цивилизаций, друг за другом завоевывавших в своем развитии мир, ни одна не смогла столь же глубоко изрыть землю своими каменными корнями, столь же широко раскинуться под солнцем и столь же гордо вознестись к небесам.
Вот почему, по мере того как все дальше проникаешь на Юг Франции, начинаешь составлять себе все более точное представление о величии этого народа, который строил города как привалы для своих войск, поворачивал реки, чтобы устроить водопады, и оставлял холмы там, где он вырубал камень для своих величественных сооружений. Тем не менее время от времени какая-нибудь огромная тень падает на землю этой римской колонии или на ней встает какое-нибудь огромное готическое здание; это тень Людовика IX, всходящего на корабль близ крепостных стен Эгморта, графа Тулузского, совершающего публичное покаяние на ступенях собора святого Эгидия, или барона дез'Адре, сбрасывающего католиков с крепостных стен Морнаса. Но все это, следует признать, блекнет рядом с триумфальной аркой Оранжа и шествием Агенобар-ба, рядом с римской ареной Арля и оставшейся в этом городе памятью о Константине; короче, Юг Франции настолько красив, настолько величествен и настолько римский, что тем, кто его видел, Рим покажется менее величественным и менее красивым.
Лион уже заставил нас вступить в разговор с античностью, ибо, за неимением ее внешних следов, мы обнаружили в городском музее бронзовую плиту, на которой была выбита торжественная речь Клавдия, произнесенная им в бытность его всего лишь цензором, в связи с дарованием его родному городу звания римской колонии, а также четыре мозаики, первая из которых изображает состязание колесниц, вторая — Орфея, играющего на лире, две другие — сражение Амура с Паном. Вьенн мог показать нам кое-какие еще остававшиеся там руины, а Оранж, Ним и Арль должны были посвятить нас во все свои тайны. Поэтому мы решили остановиться на день или два во Вьенне и высадились на берег напротив гостиницы «Круглый стол», в то время как наш пароход продолжил свое быстрое движение к Марселю.
