Есенин в быту | страница 31
Стихи из будущего сборника Есенин неоднократно читал на различных вечерах. Актёр В. С. Чернявский вспоминал об одном из таких поэтических вечеров:
– С радостью начал он чтение стихов, вошедших после в «Радуницу». Первое впечатление нас совершенно пронзило – новизной, трогательностью, настоящей плотью поэтического чувства. Ему не давали отдохнуть, просили повторять, целовали его, чуть не плакали. И менее, и более экзальтированные чувствовали, что тут, в этих чужих и близких, не очень зрелых, но тёплых и кровных песнях, – радостная надежда, настоящий народный поэт. Но ему пришлось разъяснять свой словарь, мы ведь были «иностранцы» и ни «паз», ни «дёжка», ни «улогий», ни «скатый» не были нам известны.
Выход сборника хорошо встретили и критики, которые не пеняли автору за обилие диалектизмов, а, напротив, приветствовали их введение в современный русский язык, сравнивали Есенина с другими русскими поэтами, и не в их пользу. «Стихи его очаровывают, прежде всего, своею непосредственностью, – писала З. Д. Бухарова, – они идут прямо от земли, дышат полем, и даже более прозаическими предметами крестьянского обихода… Вот поистине новые слова, новые темы, новые картины! И как недалеко надо ходить за ними».
Очень лестно отозвался о поэте журнал «Вестник Европы»[18]: «Он превращает в золото поэзии всё – сажу над заслонкою, и кота, который крадётся к парному молоку, и кур, беспокойно квохчущих над оглоблями сохи, и петухов, которые запевают „обедню стройную“, и кудлатых щенков, забравшихся в хомуты. Поэзия разлита всюду. Умей только ощущать её» (1, 470).
Счастливый автор щедро раздаривал своё первое детище:
«Другу славных дел о Руси „Страде великой“ Михаилу Павловичу Мурашёву на добрую память. Сергей Есенин. 4 февраля 1916 г. Петроград».
С. Есенин. С портрета художника А. Москаленко
«Самому доброму, самому искреннейшему писателю и человеку во ипостаси дорогому Иерониму Иеронимовичу Ясинскому на добрую память от размычливых упевов сохи-дерёхи и поёмов Константиновских-Мещёрских певнозобых озёр. Сергей Есенин. 1916 г., 7 февр. Пт.».
«Максиму Горькому, писателю земли и человека, от баяшника соломенных суёмов Сергея Есенина на добрую память. 1916 г. 10 февр. Пт.».
«Другу Натану Венгрову на добрую память от ипостаси сохи-дерёхи за песни рыцаря, который ничего не ответил, когда спросили его о крови».
Молодой поэт, полный физических и творческих сил, озорничал: «Провоняю я редькой и луком и, тревожа вечернюю гладь, буду громко сморкаться в руку и во всём дурака валять…» Загадывая высоким адресатам филологические ребусы, внутренне он смеялся, представляя себе, с каким старанием они будут искать в словарях ответ на своё недоумение.
