Есенин в быту | страница 18
– Весенний! Есенин! – невольно как-то вырвалось у меня при взгляде на его сияющее улыбчивое лицо.
И он тотчас же на лету подхватил мою шутку.
– Весенний! Есенин! Ловко ты это придумал, хотя и не сам, сознайся, а Лев Толстой. Есть у него в „Войне и мире“ что-то вроде. Люблю и боюсь я этого старика. А отчего, не знаю. Даже во сне вижу. Махонький такой, мохнатенький, вроде лесовика. Идёт, палкой суковатой постукивает. И вдруг как заорёт:
„Серёга! Зачем дом бросил!“»
В Константинове. Лето 1915-го. Домом для Есенина была не созданная им семья (жена и сын), а Константиново. Проездом в пенаты он остановился на два дня в Москве. А. Р. Изряднова, любящая и всепрощающая, была счастлива жалким подарком судьбы и с благодарностью говорила, приукрашивая горькую действительность:
– В мае приехал в Москву уже другой. Был всё такой же любящий, внимательный, но не тот что уехал. Немного побыл в Москве, уехал в деревню, писал хорошие письма[9].
В Константинове Сергей Александрович, пробыл пять месяцев, с 1 мая по 29 сентября. Там он написал свою единственную повесть «Яр» и подготовил к печати первый сборник стихов «Радуница». Возвращению в родное село посвятил следующие строки:
Не эта ли песня навела и Есенина на невесёлые мысли?
Странное, настораживающее впечатление производит стихотворение «В том краю, где жёлтая крапива…». Откуда это провидческое указание на свою судьбу и столь раннее подытоживание пройденного пути? Прозрение! С этой стороной творчества Есенина читатель столкнётся ещё не раз.
Находясь в Константинове, Сергей Александрович вёл переписку с Н. А. Клюевым и Л. Каннегисером. О последнем Есенин писал В. С. Чернявскому:
«Дорогой Володя! Радёхонек за письмо твоё. Жалко, что оно меня не застало по приходе. Поздно уже я его распечатал. Приезжал тогда ко мне Каннегисер. Я с ним пешком ходил в Рязань, и в монастыре были, который далеко от Рязани. Ему у нас очень понравилось. Всё время ходили по лугам, на буграх костры жгли и тальянку слушали. Водил я его и на улицу. Девки ему очень по душе. Полюбилось так, что ещё хотел приехать. Мне он понравился ещё больше, чем в Питере» (6, 71).