— Знаете, вам надо записать то, что вы рассказываете. Это так прекрасно.
— Ладно, я напишу об этом для вас. Знаете, я уже написал одну книгу — воспоминания о моих первых вылетах на почтовых самолетах, когда я был еще молод, пять лет назад.
— Но пять лет — это же ерунда!
— Это много. Я был тогда молод, летал над пустыней Сахара. Книга называется «Южный почтовый». На обратном пути заедем ко мне, и я вам ее подарю. Она не имела успеха. Я продал всего три штуки — одну своей тете, другую сестре, третью — подруге сестры. Словом, три… Надо мной посмеялись, но раз вы говорите, что мои рассказы действительно интересны, я напишу об этом. Для вас одной. Очень длинное письмо.
В этой поездке я была единственной женщиной. Мадам Э., которая должна была нас сопровождать, не поехала под тем предлогом, что дороги, ведущие к аэродрому, слишком пыльные. В машине Сент-Экзюпери говорил не умолкая. Какие волшебные образы, настоящая лавина невероятных подробностей! Кремьё задавал вопросы. Сент-Экзюпери отвечал, не прерывая основного повествования. Он заявил, что неделю не открывал рта, и буквально засыпал нас историями об авиации.
Наконец мы добрались до летного поля. Нас ждал серебристый красавец самолет. Я хотела подняться в отсек для пассажиров, но Сент-Экзюпери настоял, чтобы я села рядом с ним в кресло второго пилота. Кабина была отделена от салона шторой из толстого сукна. Я не знаю, как люди умудряются летать на этих самолетах. Сент-Экзюпери задернул штору. Я украдкой разглядывала его руки — красивые, умелые, нервные, утонченные и сильные одновременно. Руки Рафаэля. В них проявлялся его характер. Я боялась, но доверила ему свою жизнь. Мы взлетели. Его лицо стало менее напряженным. Мы летели над равнинами, над водой. Нутро мое бунтовало. Я чувствовала, что бледнею, начала глубоко дышать. К счастью, шум мотора заглушал мои вздохи. От высоты у меня заложило уши, очень хотелось зевнуть. Неожиданно Сент-Экзюпери сбросил газ:
— Вы много летали?
— Нет, это первый раз, — робко сказала я.
— Нравится? — спросил он, глядя на меня с легкой насмешкой.
— Нет, это немного странно, вот и все.
Он зафиксировал ручку управления, чтобы сказать что-то мне на ухо. Затем снова поднял ее и опять зафиксировал, наклонившись ко мне. Он нарочно делал крены, чтобы нас попугать. Я улыбалась.
Он положил мне руки на колени и подставил щеку:
— Вы не хотите меня поцеловать?
— Месье де Сент-Экзюпери, вы должны знать, что в моей стране люди целуют только тех, кого любят, и только если они знакомы достаточно долго. Я совсем недавно овдовела, как же я могу вас поцеловать?
