Брюнет был таким высоким, что мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть выражение его лица.
— Бенжамен, вы не предупредили меня, что здесь есть такие красивые женщины. Спасибо вам.
А потом, обернувшись ко мне, продолжил:
— Не уходите, садитесь вот сюда.
И подтолкнул меня, так что я потеряла равновесие и рухнула в кресло. Он извинился, но я и так уже не в силах была возражать.
— Но кто же вы? — наконец спросила я, пытаясь достать ногами до пола, так как оказалась буквально в плену у этого слишком глубокого и слишком высокого кресла.
— Извините-извините, — засуетился Кремьё. — Я забыл вас представить. Антуан де Сент-Экзюпери — летчик, авиатор, с ним вы сможете увидеть Буэнос-Айрес с высоты птичьего полета. А еще он покажет вам звезды. Ведь он так любит звезды…
— Я не люблю летать, — ответила я. — Я не люблю вещи, которые движутся слишком быстро. Не уверена, что мне понравится смотреть сверху на чьи-то макушки. И к тому же мне пора.
— Но у макушек нет ничего общего со звездами! — воскликнул высокий брюнет.
— Вы считаете, что головы слишком далеки от звезд?
— Ах! Возможно, у вас звезды в голове? — удивился он.
— Я пока еще не встретила мужчину, который бы увидел мои настоящие звезды, — грустно призналась я. — Но мы болтаем глупости. Повторяю вам, я не люблю летать. Даже когда я иду слишком быстро, мне уже не по себе.
Брюнет, не выпуская моей руки, присел на корточки рядом с креслом, казалось, он с интересом изучает меня. Мне было неловко, я чувствовала себя смешной — чем-то вроде говорящей куклы. Мне казалось, что слова, которые я произношу, теряют смысл. Его рука сжимала мой локоть, и я невольно чувствовала себя его жертвой, заточенной в этом бархатном кресле, из которого невозможно сбежать. Он продолжал задавать мне вопросы. Заставлял меня отвечать. Мне больше не хотелось быть объектом его внимания, я чувствовала себя глупо, но что-то не позволяло мне уйти. Я начала досадовать на свою женскую природу. Сделала еще одну попытку, как светлячок, выпускающий последний лучик света, мысли, силы.
Снова попытавшись высвободиться из кресла, я мягко сказала:
— Я ухожу.
Своими огромными ручищами он загородил мне путь:
— Но знайте, что вы увидите с борта моего самолета Рио-де-ла-Плата сквозь облака! Это потрясающе красиво, такого заката нет больше нигде в мире!
Кремьё прочел на моем лице ужас птахи, попавшей в силки. Он поспешил мне на помощь, произнеся сурово:
— Сент-Экс, она должна идти, ее ждут друзья. И я тоже вынужден вас оставить, у меня гости.
