.
Относительно последнего довода Сен-Жиль проявил полную бескомпромиссность.
— Мне стыдно, шевалье, что делом французского дворянства руководит выскочка, республиканец, нечистый на руку авантюрист и шарлатан.
Тэнтеньяк терпеливо улыбнулся.
— Вы всего-навсего повторяете оскорбления тех, кто полагает, что они и сами добились бы того, чего добился он. Но им не хватает его мужества, его энергии и его такта. Жалкое воздаяние за столь героический труд. Вы говорите, выскочка? Но его происхождение не хуже вашего или моего.
Сен-Жиль поднял брови. Его брат хрипло рассмеялся. Тэнтеньяк остался невозмутим.
— Его действительно называют республиканцем. Но то же самое можно сказать о многих дворянах, которые только теперь поняли, что заблуждались. Не станете же вы отрицать, что он искупил свою вину.
— Мы пока не видели результата, — проворчал Констан. — Ему еще предстоит сдержать свои обещания.
— Будьте уверены, он их сдержит. Его планы слишком тщательно продуманы, чтобы провалиться. Шарлатан, говорите? Хотел бы я быть таким шарлатаном. Для крестьян Бретани, Нормандии[58] и Мене граф Жозеф, как они его называют, — Бог. Мановением руки он может поднять три тысячи человек, готовых идти за ним в самую преисподнюю. Немногие из нас способны добиться такой преданности. Уверяю вас, те, кто надеется увидеть во Франции реставрацию монархии, жестоко ошибаются, не принимая всерьез господина де Пюизе и не поддерживая его.
— У него энергичный адвокат, — с улыбкой заменила мадемуазель де Шеньер.
— Почитатель, мадемуазель. Сен-Жиль рассмеялся.
— Наш разговор начинает напоминать религиозные споры. А им не место за столом.
Натянутость так и не прошла, и Кантэн с нетерпением ждал, когда вечер, наконец, закончится и наемный экипаж отвезет его домой. Перед самым отъездом он ненадолго оказался в гостиной вдвоем с Жерменой.
— Я имел несчастье заслужить ваше неодобрение, — сказал он.
— Как могу я не одобрять того, чего не понимаю? Надеюсь, опрометчивость не в моем характере, господин кузен.
Взгляд Кантэна стал задумчивым.
— Вы находите меня загадочным?
— Более того — таинственным.
Он покачал головой.
— Во мне нет таинственности. Она вокруг меня.
— Я так и думала. — Она склонила набок cвою изящную головку. — Вы подозреваете нас. Мне это кажется странным, кузен Кантэн, потому что я не понимаю — в чем? Подозрительные люди редко бывают счастливы, душа их пребывает в постоянной тревоге. Подозрительность порождает дьяволов, которые мучают нас.
