При дворе Дарнли теперь почти не появлялся. Даже когда в октябре Мария заболела и лежала при смерти в Джедборо[14], он показался на один день и снова исчез, хотя положение королевы оставалось опасным. Правда, на сей раз ее хворь не вызвала бы сочувствия, окажись на его месте любой другой: Мария занемогла после того, как проскакала на коне тридцать миль туда и обратно в один день, помчавшись в замок Эрмитаж в безумном страхе за своего Босуэлла, получившего три тяжелые раны в пограничной стычке с контрабандистами. В Джедборо Дарнли повстречал и самого раненого Босуэлла, в свою очередь поспешившего проведать Марию после известия о ее болезни. Босуэлл держался более чем надменно, и хотя пренебрежение к королю выказывали все, кому не лень, презрение со стороны любовника Марии глубоко уязвило Дарнли.
Отношения супругов достигли критической точки. Все вокруг понимали, что долго так продолжаться не может.
В конце ноября Мария набиралась сил в Крэйгмилларе. Сидя перед пламенем жарко растопленного камина, исхудавшая королева пыталась согреться и унять озноб. Из горностаевой оторочки ее темно-пурпурной накидки выглядывало одно только осунувшееся, прозрачное личико. Под печальными синими глазами залегли тени, отчего они казались еще больше и печальнее. Держась рукой за спинку кресла, подле нее стоял чернобородый Босуэлл. Его грубое лицо с ястребиным носом нельзя было назвать красивым, но женщин оно притягивало неодолимо.
— Лучше бы я умерла! — вздохнув, сказала королева.
Граф поморщился, отбросил упавшие на лоб кудри и тоже вздохнул.
— Никогда не стал бы желать собственной смерти только потому, что кто-то стоит на пути к заветной цели, — вполголоса отозвался он. В другом конце комнаты над столом склонились восстановленный в должности секретаря Мэйтленд Лесингтонский и граф Аргайл.
Мария резко вскинула голову и пристально посмотрела на Босуэлла.
— Что вы такое нашептываете? — спросила она, и когда тот открыл рот, собираясь ответить, нетерпеливо подняла руку. — Нет-нет, я не поддамся дьявольскому искушению. Нужно действовать другим способом.
— Есть и другой, — невозмутимо сказал Босуэлл. Он расправил широкие плечи, обошел кресло и встал перед королевой спиной к огню. Он больше не понижал голос. — Мы все уже обсудили.
— Что именно, и кто обсудил? — нервно спросила она.
— Не волнуйтесь, мы думали всего лишь о том, как разорвать связывающие вас супружеские узы. Наш добродетельный Марри имел честь лично начать об этом беседу с Аргайлом и Лесингтоном. Он полагает, что это будет благом для вас и для Шотландии. Впрочем, пусть они сами расскажут. — Босуэлл усмехнулся и окликнул лордов, велев им подойти к королеве.
