В противном случае, вероятно, автор «Отверженных» не стал бы ссылаться на «Дневник» для подтверждения исторической достоверности «Лукреции Борджа» — ведь события в изложении Бурхарда не имеют почти ничего общего, исключая имена действующих лиц, с той кровавой эпопеей, что предстала в XIX веке глазам французских читателей.
Несколько иначе обстоит дело с Александром Дюма. Упрека в научной недобросовестности он не заслужил, хотя глава «Борджа» в книге «Знаменитые злодеяния» также возводит напраслину на Александра VI и его сына Чезаре. Великий романист был попросту введен в заблуждение одним из своих предшественников.
Семнадцатый век подарил миру много писателей; среди них — ныне забытый, а тогда весьма популярный Грегорио Лети, писавший под псевдонимом Томмазо Томмази. Став кальвинистом, он покинул Италию и, как часто бывает, с жаром новообращенного принялся обличать недостатки и пороки своей прежней религии и римского духовенства.
Его «Жизнь герцога Валентино» имела большой успех, и вскоре появился ее французский перевод, который быстро разошелся и стал чем-то вроде учебного пособия для всех позднейших писателей, обращавшихся к той же теме, в том числе и для Александра Дюма. Что же касается осведомленности Томмази о роде Борджа, то она не превосходила уровня, обычного для образованных людей того времени, да и сам автор не старался выдать свой роман за историческое исследование. К сожалению, впоследствии это как-то забылось.
Но ведь есть еще один автор, писавший о Борджа, очевидец и активный участник политической жизни Италии конца XV — начала XVI века, а кроме того — один из умнейших людей своего времени, чья слава пережила столетия.
Современники не считали его особо крупной фигурой, но теперь он известен куда больше многих коронованных особ, когда-то взиравших свысока на скромного, хотя и довольно влиятельного Никколо Макиавелли, секретаря Совета флорентийской Синьории.
Знаменитая книга Макиавелли, навсегда обессмертившая его имя — «Государь», — предназначалась в качестве руководства для не отличавшегося умом и решительностью Джулиано Медичи[4]; она стала первым в Европе систематическим изложением теории управления государством. А примером идеального носителя верховной власти автору служил не кто иной, как Чезаре Борджа.
Макиавелли пишет: «Окидывая мысленным взором все, сделанное и достигнутое герцогом, мы видим, что он сумел создать прочную основу для устойчивой власти, и я не знаю лучшего образа действий, который мог бы избрать новый государь, занявший трон не по праву наследования. В тех случаях, когда его мероприятия не приносили успеха, причина заключалась не в допущенных герцогом ошибках, а в его несчастливой судьбе».
