И, наконец, нельзя забывать, что это было время смены идеалов. Рыцарство как стиль мышления и образ жизни навсегда уходило в прошлое. Наемные военачальники — кондотьеры — заняли место суровых фанатичных воинов раннего средневековья; стремление к роскоши и наслаждениям сильно потеснило соображения о спасении души.
Верность клятве стала скорее исключением, чем правилом, и вся политическая история Чинквеченто[2] — сплошной ряд вероломных измен, иногда тщательно продуманных, иногда примитивных, но всегда совершаемых ради собственной выгоды.
По меткому замечанию Раудона Брауна, «история рода Борджа — полотно, запечатлевшее закат Возрождения».
Мы начнем знакомство с ними с Каликста III, занявшего ватиканский престол в середине XV века. Правление четырех пап, предшествовавших Родриго Борджа — Александру VI, — будет описано лишь вкратце, чтобы задать масштаб для оценки основных героев этой книги, храбрость и политические дарования которых заметно возвышались над общим уровнем итальянских владык того времени. А честолюбивый государь, если он к тому же талантливый дипломат и полководец, всегда страшен соседям. И неудивительно, что многочисленные слухи о преступлениях Родриго Борджа и его сына Чезаре находили особенно благоприятную почву в государствах, имевших наибольшие основания опасаться усиления власти Рима, — Венецианской республике, Флоренции и Милане.
За исключением религиозной, нет ненависти более яростной, чем ненависть политическая, и использование клеветы в политических распрях — дело настолько обычное, что у нас нет никакой необходимости подтверждать это положение примерами из далекого прошлого. Но хотя сам прием универсален, характер пороков и преступлений, приписываемых политическому противнику, меняется в соответствии со взглядами и моральными нормами данного общества и данной эпохи.
Необходимо также учесть, что первые жизнеописания Борджа — отца и сына — создавались уже во время понтификата Юлия II (бывшего кардинала Джулиано делла Ровере), их заклятого врага. Писатели, рассчитывавшие на милость папы, разумеется, не жалели черных красок для характеристики его недругов. Самый известный из этих авторов — флорентиец Гвиччардини. Впоследствии, уже в XVIII веке, Борджа удостоились внимания Вольтера.
Последний, по выражению Рене де Марикура, «не привел никаких доказательств преступных деяний Борджа, и зато в полной мере продемонстрировал на них силу своей непревзойденно грязной фантазии, насыщенной реминисценциями из времен Тиберия, Нерона и Гелиогабала
