Вообще он был чудной какой-то всегда, и потому я подумал, что это — правда.
В чем и расписываюсь».
— Фамилия того младшего лейтенанта?
На веснушчатом лице Лыкова впервые мелькнула виноватость. Он пожал плечами:
— Разве ж я предполагал, что оно понадобится? Да и пьяный был очень.
Коробов не стал его упрекать. Он попросил:
— Постарайтесь вспомнить хоть приблизительно: на какую букву начинается или какая — по национальной принадлежности? Вы же представляете хоть примерно — русские оканчиваются на «ов», армянские на «ян», польские — на «ский». Как писарь вы же не раз с этим сталкивались?
— Конечно, — Лыков попытался возвратить себе важность, однако почесал пальцем залысину на лбу. — По-моему, если память не изменяет, какая-то непонятная, скорее всего — азиатская. — Он даже начал размашисто с завитушками выводить на листке какие-то фамилии, но видно было, что только запутывает себя этим. — Знай, что кому-то это нужно будет!.. — опять повторил он, сокрушаясь. — Да я даже записать ее не пожелал. Отказался наотрез — и все.
— Ладно, Лыков, — уступил Коробов, — идите, но постарайтесь все же припомнить.
Писарь вскочил, вытянулся, по-штабному лихо откозырял и повернулся кругом.
— Так, так, — произнес вслух Коробов, когда писарь вышел. Он уже чувствовал, что, как он называл это про себя, «разгадка виляет хвостиком», но вот как ухватиться хотя бы за кончик его! Скирдюку понадобилось командировочное предписание. Зачем — догадаться нетрудно. Стоп... Коробов даже вскочил, боясь упустить мелькнувшую догадку.
У него была привычка, казавшаяся тому же Гарамову, к примеру, чудачеством: по непонятному внутреннему побуждению вдруг заинтересоваться при допросе вещью или обстоятельством, которое, кажется, никакого отношения к делу не имеет и никогда иметь не будет. И у Зурабовых, когда и он, и Зина уж изрядно устали от разговора о Скирдюке, обратил внимание на небольшую фотографию, которая стояла на тумбочке: худощавый парень в мешковатой гимнастерке с кубиками на отложном воротничке напряженно смотрел в объектив.
«Назарка это, — Зина вздохнула, перехватив взгляд Коробова. — В вещах его осталась карточка. Хотел, видно, девчонке какой-то подарить, там даже надпись есть, вот, посмотрите: «Храни копию, если дорог оригинал». Не успел», — Зина на миг пригорюнилась.
«А кем он вам приходится?» — спросил Коробов.
Она грустно поправила:
«Приходился... Брат сводный. Умер в госпитале. В Ташкенте».
Решение было принято без колебаний: получить у прокурора ордер и ехать к Зурабовым.
