О смерти доктора Виталия она знала, ей позвонили из службы безопасности клиники ночью на мобильный, и сказали глухим голосов «он готов», и только после этого она смогла хоть немного поспать. Хотя ей не было жалко прыщавого мальчишку ни капли. К тому же ее спас случай, тут все было просто, или она, или ее. Ее спасло то, что они установили видеокамеры во всех палатах. Конечно, за всеми мамочками она не наблюдала, а вот просмотр видео в палате той медсестры велела включить начальнику охраны. Иначе она даже бы не могла предположить, что молодой доктор собрался идти в милицию. Вообще, ей были непонятны все эти душевные порывы, борьба за справедливость и прочее. Она понимала и признавала только два фактора в медицинской профессии — деньги, и обязанности, которые за эти деньги надо было выполнять. И никакой морали, никаких соплей, все лишнее.
Сейчас она даже не могла вспомнить, почему из всех возможных профессий она выбрала собственно медицину. Жалости к другим людям даже не ночевало в этой кукольной головке с фарфоровым личиком, в теле cкрасивенькой внешностью голливудской актрисы, игравшей Скарлетт О'Хара из старого фильма «Унесенные ветром» жила злая и несгибаемая, равнодушна ко всему миру, кроме себя любимой, ее душа. Крохотные капризные губки, веселые каштановые кудряшки, прелестный носик, за всей этой кукольной внешностью пряталась жуткая и циничная личность, о которой не знал никто из окружающих, даже самые близкие ее люди. Внезапные приступы ярости она искусно скрывала, или за притворными слезами, или за манерой переводить разговор на абсолютно не имеющую к теме обсуждения тему. Она любила только себя, и страдала от того, что рядом с ней нет никого, кто был бы просто достоин права постоять рядом с ней. Сначала это несоответствие простоты и грубости окружающего мира приводило ее к меланхолии и к слезам. Потом ей понравилась роль кукловода — она легко входила в доверие к собеседнику, завораживала его своим обаянием, располагала к себе. А когда человек расслаблялся и открывался ей полностью, со всего размаха била его по больному месту, и с удовольствием наблюдала, как сжимается от боли, или выходит из себя ее собеседник, которому она нанесла подлый и неожиданный удар. В эту игру она играла всю жизнь. До тех пор, пока не стала принимать участие в более интересном проекте.
И все бы было просто отлично, если бы не пресловутый «человеческий фактор». Вот этого точно она никогда не могла понять! Человеческий фактор долбил ее сразу с двух сторон: со стороны женщин, у которых и забирали этот самый плод на поздних сроках, и со стороны сотрудников клиники, подчас проявлявших неожиданную щепетильность, неожиданную с учетом высоких зарплат, превышавших обычные бюджетные выплаты в два или даже в три раза.
