Итак, что от нее требуют? Что еще она должна сделать, чтобы ее отсюда отпустили? ей просто хотелось уже умереть.
То, что ей предлагали, было обычным убийством, и она прекрасно понимала, что ей придется за это отвечать. С другой стороны, то что она сделала тогда давно, так же можно было подать под определенным углом, и это окончательно испортило бы ей жизнь. Хотя, что это была за жизнь, с таким многолетним страхом?
* * *
Я сидела, не шевелясь, и слушала то, что мне рассказывал молодой доктор. Я и подумать не могла, в какую историю попала. Все буквально сыпалось на мою бедную голову, простые и доступные слова, произносимые и излагаемые доктором обычные подробности ведения женщин после ЭКО в этой клинике, меня просто убивали.
Жесткие, как кинжал наемного убийцы, его слова были у меня везде, в ушах и в сердце, как я только могла опять влипнуть в незаконный бизнес моих коллег… . Оказывается, здесь все былоне только плохо, все было просто страшно, как в американских фильмах ужасов про злодеяния маньяков-убийц. Отлаженная система сначала отбирала состоятельную женщину, по тем, или иным причинам не имевшую к определенному возрасту детей, потом тщательно обрабатывала ее, и вытянув при этом на всяческие современные анализы кучу денег, плавно подводила к идее искусственного зачатия ребенка «в пробирке». Потом, когда после третьего или четвертого ЭКО получалось зачатие, и пациентка вынашивала до 24–27 недель беременности несколько эмбрионов, у нее вызывались искусственные роды, или делалось кесарево сечение. Полученный с «лишних» эмбрионов биоматериал отправляли на изготовление стволовых клеток, которые охотно покупали в Москве и Питере две раскрученные косметические клиники, в которых лечили и омолаживали известных политиков, артистов, и олигархов с их женами. Но это делалось, в общем, повсеместно, и не было в этом ничего особенного, обычная практика современной высокотехнологичной и безотходной медицины. А вот что было действительно страшно, так это то, что удивительным образом часть младенцев пропадали из отделения, и тогда только что оправившимся от родов или кесарева сечения мамочкам говорили, что ребенок умер. Причем умерших детей почему-то не выдавали, а хоронили сами, на небольшом участке городского кладбища, арендованного этой клиникой на 50 лет. В общем, помимо схемы с редукцией после ЭКО, налицо было еще несколько преступных моментов, в которых я не могла по определению разобраться, и мне надо было как-то сообщить об этом мужу.
