Быстро разрезав скальпелем мышечный слой увеличенной беременностью матки, врач вытянул через разрез в матке ребенка, поднес его почти к самому своему лицу, одетому в хирургическую маску. Так и есть, типичный разрез глаз ребенка выдал в нем признаки врожденной патологии, болезни Дауна. А значит, и в этот раз они не зря решили подстраховаться, игра стоила свеч. Он не ошибся и в этот раз. Впрочем, он никогда не ошибался.
Когда за ней бесшумно захлопнулись двери частного медицинского центра, ей показалось, что городской шум обрушился ей на голову как снежный козырек с крыши в марте. Она стояла посреди шума машин, визга тормозов, хриплых криков дорожных рабочих, разбиравших бордюр у небольшого сквера напротив, и ей было очень плохо. До сих пор ее сознание отказывалось принимать новость, которую полушепотом, аккуратно прикрыв за собой дверь, сообщила ей заведующая гинекологическим отделением центра. Чтобы не сойти с ума от нелепого и страшного сочетания поразивших ее слов, она стала старательно вспоминать все, что знала про этот престижный и достаточно дорогой медицинский центр. Ей сообщил про него знакомый преподаватель, с которым она вместе вела часы в сталелитейном техникуме (вот ведь была идиотка!) лет восемь назад. Ей тогда казалось, что если она будет работать как все, то сможет искупить как-то ту аферу, которую провернул ее муж с руководством одного из городских заводов по списыванию каких-то взаимозачетов. Он тогда заработал на этом большие деньги, и они сразу же их вложили в покупку огромной квартиры на центральной улице их областного, немаленького промышленногогорода. Это была их с мужем старая мечта, иметь квартиру не где-нибудь, а в самом центре, недалеко от набережной, чтобы лениво прогуливаться по пешеходной части улицы, заходить в кафе и свысока кивать знакомым, которые съезжались на центральную улицу по праздникам, традиционно повторяя программу развлечений забытых студенческих лет. Понятно, что их мало интересовали их старые знакомые, и их жизнь, им были интересны только те люди, которые представляли для бизнеса мужа, а значит для материального положения их небедной семьи, какой-то материальный, коммерческий интерес. Но и лишить себя удовольствия в очередной раз взглянуть на старых знакомых свысока они упускать не хотели.
Они с мужем не стразу стали такими — надменными и презирающими всех, кто жил беднее, чем они. Вначале они были обычными студентами не самого престижного ВУЗа, как все их студенческая компания тех лет, ездили в походы на байдарках, дружно и весело пели у костра хором в летнем трудовом лагере на берегу маленькой и грязной речушки Вязьмы. Они даже пару раз брали с собой в поход старшую дочь Алину, когда она родилась. А потом дела у мужа пошли в гору, он умел договариваться с нужными людьми, как-никак бывший фарцовщик. И постепенно в их сознание с мужем, совершенно не замутненное современной фантастикой, Вебером и Пелевиным, внедрилось и плотно там обосновалось чувство собственной исключительности по отношению к тем, кто продолжал работать за небольшую зарплату на заводах или в институтских лабораториях. Как бы подтверждая их личную исключительность, денежный ручеек в семье не иссякал, он становился все мощнее, шире, значительнее. Конечно, это было не просто так, но она и сейчас ни за что не призналась бы себе в том, что на самом деле было причиной их преуспевания и процветания. Когда ее предупреждали о последствиях, она не верила. И вот сейчас пришла пора расплачиваться за все.
