* * *
Ночь наступала на город потихоньку. Сначала начала клубиться серая дымка в подворотнях, смазывая углы домов и затягивая серой пеленой переулки. Желтые глаза фонарей вспыхнули одновременно, как будто утомленный жарой город вдруг проснулся, и открыл глаза.
Появился прохладный ночной ветерок, он тихонько отгибал край тюлевой занавески, как будто кто-то хотел войти в комнату с балкона, и не решался.
Колдунья любила ночь, но это к ней пришло не сразу. Вначале для нее и родителей сумерки и надвигающаяся ночь были чистым мученьем, заснуть в комнате с потушенным светом она не могла, как ни старалась: впечатлительный ребенок, а у них во дворе в ходу в то время были детские «страшилки» — про летающие руки, пальцы, запеченные в пирожки, а также ужасных монстров, которые живут под кроватью. Она сразу же безоговорочно поверила в эти страшилки, даже представляла, зажмурив глаза, как эти руки, синие, черные, кроваво-красные, со свисающими рваными венами, карабкаются к ней по свисающей на пол простыне, а потом набрасываются, и душат, крепко сжимая за горло… В этот момент как правило наступал момент удушья, ей становилось действительно страшно, все суетились, брызгая на нее водой из граненого стакана, папа стучал по спине, хотя от этого не было никакого толка, а было только больно, у папы рука была тяжелой. Но она никогда не обижалась на него. Позже родители ее показывали психиатру, и прозвучало странное словосочетание «органная психопатия», по назначению врача она пила какие-то пилюли красно-оранжевого цвета, вызывающие резкую тупую сонливость, потом поняла, что толку от них нет, и просто стала молчать, старательно изображая нормального во всех отношениях подростка.
Через пару лет начался книжный бум, и на прилавках книжных магазинов и развалах книжного рынка появились «ужастики» Дин Кунца, Стивена Кинга, и еще многих, чьи имена она не запомнила. И в ее наладившуюся жизнь опять вползло «непознанное», «шуршащее внутренними страхами», что-то «другое».
Это настолько захватило ее, что при первой возможности она записалась на курсы Практической Экстрасенсорики, которые вел мутный дядька с огромной отвислой родинкой на носу, доверительно сообщивший на первом же занятии о себе, что он — «родовойколдун».
Родовой колдун, звали его обычным именем — Дима, обладал плохой дикцией, спутанными нечесаными плохо подстриженными волосами с сильной проседью, которые висели сосульками вдоль пастозного лица, и подвижными, и маленькими, миниатюрнымии изящными «женскими» руками, которые, казалось, жили своей отдельной жизнью. Несколько раз, глядя на плавные движения рук Колдуна Димы, она думала, что дала бы себя задушить этими руками, если бы он только захотел этого. Какая это была бы сладостная смерть!
