Она ожидала чего угодно, выговора, даже увольнения. Но такой истерики, которую ей устроил тот, кто по сути, был с ней «в доле» и этот ее центр со схемами «прикрывал», она не могла даже представить. Небольшие, модного фасона, узенькие его очки запотели, он бегал по кабинету, орал, брызгал слюной до тез пор, пока она сам не подошла к нему, жестко взяла за лацканы пиджака, подвинула к себе его так близко, что было видно, как бьется на виске у него пульсирующий кровеносный сосуд, и сказала тихо, но жестко:
— А ну, прекратите истерику. Что случилось?
Слова эти и действия, как ни странно, вызвали противоположный эффект, и чиновник обмяк, и успокоился. Сел в кресло, промокнул вспотевший лоб («Какая же он крыса вонючая, как я могла с ним спать?!»), и сказал:
— Я не знаю, что мне делать, нас застукали.
А вот это было уже совсем плохо.
Наше пребывание в качестве этом волшебном доме, и не менее удивительном краю, на берегу широкой большой реки, продолжалось уже вторую неделю. Денис с хозяином дома уже несколько раз ездили на рыбалку, привозя домой каких-то совершенно невиданных, необыкновенных, но очень вкусных рыб. Я отсыпалась, малыш во мне рос, что было хорошо заметно по сильно увеличившемуся животу. Впрочем, чувствовала я себя прекрасно, и из-за ощущения полной безопасности (ну почему мой муж мент, а не криминальный авторитет), и из-за прекрасной атмосферы экологически правильно построенного бревенчатого дома. Кроме избы-пятистенки с низкими потолками, в деревне, в гостях у тетки Татьяны, я в деревянных домах долго никогда не жила. Но пятистенка с низкими потолками, и в общем-то убогий деревенский быт меня никогда не привлекал. А вот такой терем-теремок построить, и жить в нем, как в сказке, припеваючи, как там писали «добра наживать», так это мечта, правда с нашими зарплатами — мечта недостижимая.
Прислуги в этом доме, как таковой не было, из посторонних только мы с Денисом, охранники и помощник хозяина, все мужчины.
Готовили еду в этом доме только хозяин и его помощник, других к еде он не подпускал. Еда была простой и без наворотов, каша, по утрам, уха или бульон на обед, мясо или речная рыба на гриле на ужин. Со мной хозяин здоровался, кивал, но не разговаривал, не общался. По-моему, ему было неприятно, что я оказалась женой его сослуживца.
Я наблюдала за мужем и хозяином, мне было очень интересно, а почему у однополчанина Дениса не было семьи, или ходя бы подруги? Чем обидели его женщины? Я специально, когда гуляла по дому, старалась найти хоть какое-то присутствие женщины — хотя бы матери, если не жены. Но не было никакого следа женского пребывания в этих стенах, ни салфеток, ни занавесок, ни зеркал и женских вещей в туалетной комнате, сауне и душевой кабине. Это меня почему-то занимало, хотя причину этого интереса я сама не могла понять. Хозяин был спокойным, рассудительным и непьющим, за исключением двух, или трех раз, когда они с Денисом «обмывали» сначала их службу, потом дважды свой улов. Хотя хозяин за все эти две недели ни разу не напился! Как подменили, в карты не играл, водку не пил, только вино, и совсем немного. Держался или на силе воли, или таблетки какие стал дома принимать.
