Тем не менее, такая засада было организована. К вечеру, когда в городе были подавлены основные очаги сопротивления и назначен временный правитель города, я с остатками тысячи выдвинулся в сторону Ферруджа. Дорога там одна, что на Феррудж, что на Айронвиль. Поэтому я рассчитывал к утру догнать конвой, который двигался неспешно, поскольку в его составе была карета и повозки с пленными.
В двадцати километрах от города мы обнаружили картину страшного разгрома конвоя. Убиты были все: всадники, лучники и мечники. А Фарух был убит прямо в карете — жестоко убит. Явно работа высшего артана.
Закончив речь, вестник взглянул на своего господина. И это того стоило. Лицо Эуропа перекосило злобой. Глаза и без того небольшие, теперь сжались в такие узкие щелочки, что не виден был цвет зрачков. Само лицо наливалось багряным цветом. Эуроп, слушая вестника, наполовину вытащил меч из ножен. И если бы не жрец, стоящий слева-сзади, и, держащий правителя за локоть правой руки, то Эуроп зарубил бы вестника еще тогда, когда услышал весть о разгроме конвоя. Ох, как не любил Эуроп поражений. Сын высшей артаны и работника он считал себя гением, которого насильно отстранили от власти и заслали в лагеря для изгоев. И теперь, когда он добился-таки возвышения, заняв престол главаря мятежников, ему нужны были только победы, причем громкие победы, чтобы укрепить авторитет своей власти, показать черни, что они не ошиблись, избрав его своим вожаком.
Как только вестник закончил доклад, жрец сильно сжал локоть Эуропа, и тот буквально сдулся и обмяк. Куда делись эмоции? Сейчас вожак мятежников больше напоминал невероятно уставшего человека, едва держащегося на ногах.
Эуроп засунул меч обратно в ножны, а жрец в это время что-то шепнул ему на ухо.
— Да, ты прав, Мишах, — сказал Эуроп. — Здесь явно нечисто.
После этих слов жрец оставил локоть Эуропа, подошел к вестнику и возложил руки ему на голову. Тут же в воздухе появилось марево. Когда оно прояснилось, стала видна дорога и на ней десятки трупов. Несколько лошадей метались между ними. Картина видения стала увеличиваться и показалась карета с открытой дверью. В ней был труп Фаруха.
— Из чего были убиты всадники и лучники? — спросил вестника Мишах слегка надтреснутым голосом.
— Они были поражены стрелами, но мы не нашли ни одной.
— Раны от стрел были такими же, как от обычных стрел? — задал еще вопрос Мишах.
— Нет, ваша светлость. Раны были глубже и шире, чем от наших стрел. А есть тела, которые прошиты стрелами насквозь, хотя это невозможно, потому что все всадники были в тяжелых латах. Их-то и меч не всякий возьмет.
