У меня появился шанс.
Когда Тиндалл уехал, отвлеченный идеей подмять под себя Пятое королевство, у меня появилась возможность, и я ее не упущу.
Может, теперь я и не узнаю стены этого замка, но он по-прежнему мой.
У меня все те же амбиции, какие появились еще в детстве – до того, как стало ясно, что магической силы мне не досталось, до того, как отец отдал меня Тиндаллу, ослепленный блеском его золота.
Но меня золото не ослепляет. Уже нет.
Потому что моей мечтой, моей ролью и долгом всегда было правление Хайбеллом.
Не подчиняясь мужу, не будучи отставленной в сторону или сносящей отношение как к изнеженной простофиле. Тиндалл Мидас наложил руки на все, наведя лоск на всю мою жизнь.
И я ему позволила. Мой отец позволил. Все чертово царство ему позволило.
Но с меня довольно.
Мне осточертело сидеть на обитом стуле, вышивать дурацкие носовые платки, поедать омерзительно сладкие пирожные, пока придворные судачат о том, какое платье надела такая-то девушка – просто потому, что им нравится звук собственных голосов.
Мне надоело быть молчаливой холодной царицей, застывшей на месте.
Тиндалл уехал, и впервые с тех пор, как я стала царицей, я могу быть ей по-настоящему.
И так я и намерена поступить.
Я всю свою жизнь носила корону, но наконец-то ею воспользуюсь.
Аурен
Во время езды меня подташнивает так же сильно, как болтаются деревянные колеса кареты.
При каждом повороте перед мысленным взором всплывает еще одно воспоминание, и бесконечный цикл эпизодов продолжает кружить и вращаться, словно ястребы, пикирующие с неба на брошенную падаль.
Смерть так и липнет ко мне.
Я очень хотела покинуть свою клетку. Беспрепятственно бродить по замку Мидаса. Мои скука и одиночество осели в горле огромным комом, который мешал говорить, который нельзя было проглотить, заглушить. Я судорожно и глубоко дышала, прижав язык, и мечтала, надеялась, что этот глубокий вдох наполнит легкие и освободит меня от удушающего гнета моей решетки.
Но теперь…
На моих руках кровь, хотя на коже нет красных пятен. Но я ее чувствую каждым касанием пальца, словно истина пропитала линии судьбы на моих ладонях.
Моя вина. Смерть Сэйла, боль Риссы, исчезновение Дигби – во всем виновата я.
Я бросаю взгляд на затянутое облаками небо, однако не вижу бело-серой мглы. Вместо нее на мои виски обрушиваются эти неустанно кружащиеся воспоминания, возрождая в памяти картинку.
Я вижу, как скачет на коне Дигби, его удаляющуюся фигуру между черным небом и белоснежной землей. Вижу красное пламя, вырывающееся из-под лап огненных когтей; снег, летящий из-под пиратских кораблей, напоминающий волны в ледяном море. Вижу, как плачет Рисса, как нависает над ней капитан Фейн с ремнем в руке.
