Лион, нахмурившись, обеспокоенно переводил взгляд с меня на Паллада и обратно. Но Паллад молча буравил меня глазами, не обращая внимания ни на что другое. Кажется, я его задела. И дело было не в том, что сказано, а как сказано. Что ж, это только начало.
— Вы подозреваете, что те люди внизу преследуют не меня, не правда ли? Они преследут Вас. Или лорда Лиона. И среди них возможно есть маги. Этого Вы боитесь?
Застывшее между нами напряжение можно было резать ножом. Несколько долгих секунд Паллад неотрывно смотрел на меня, однако за непроницаемым блеском его глаз я не могла понять, о чем он думает. У застывшего льда и то было больше живости, чем в зрачках человека, стоявшего передо мной.
— Да, — лаконично ответил мужчина, отвел взгляд, мягко проскользнул между мной и Лионом и присел у горки хвороста, чтобы разжечь костер.
— И это все? — возмутилась я, — И Вы не расскажете мне, к чему вся эта таинственность? Кто эти люди? Почему преследуют вас? Что случится, когда они нас нагонят?
— Леди, — обернувшись и насмешливо глядя внизу вверх, ответил Паллад, — Мы подряжались сопроводить Вас в Лакит. Баловать Вас в дороге рассказами в наш уговор не входило.
* * *
Остаток вечера проходил в тяжелом молчании, изредка разбавляемом просьбами поправить огонь или подать пищу. Неуютнее всех себя чувствовал Лион. Он сидел, угрюмо уставившись в огонь и безвольно опустив плечи. Свет и тени обострили черты лица лорда, сделав его и старше, и беззащитнее. Горькая складка у губ, плотно сжатых, странный излом правой брови, сощуренные глаза… Не знаю, может неровные отблески огня вводили меня в заблуждение, но я видела перед собой смертельно больного человека, не надеющегося выжить. И, похоже, Паллад тоже заподозрил что-то неладное, ибо не раз обеспокоенно поглядывал на молодого товарища.
Иногда, думая, что я этого не вижу, Лион украдкой рассматривал меня. Я сидела чуть поодаль, прислонившись к холодному каменному боку пещеры и сжавшись в комок. Лион долгим задумчивым взглядом смотрел на меня, прикрываясь ресницами, и лицо его мрачнело все больше и больше. Несколько раз он будто порывался что-то сказать, но из упрямо сжатых губ так и не вырвалось ни слова. Он терзался молчанием, он боялся, что я сильно обижена.
А я не разубеждала его в этом. Сидеть, прижавши колени к подбородку, не просто удобно — так лучше сохраняется тепло, мужчинам этого не понять. К тому же руки мне грела горячая кружка с травяным отваром, а желудок — кусок лепешки. Я не была ни расстроена, ни рассержена, ни обижена, мысли мои привычно бродили вокруг того, что я узнала от Паллада, и того, что скрывали оба мужчины. Да, признаюсь, их тайна меня манила. Но не настолько, чтобы забыться. Не настолько, чтобы перестать уважать чужое желание держать других на расстоянии. Разве не сама я так же поступаю? Паллад прав, мы не напарники, а временные союзники, и отношения наши держатся не на доверии, а на договоре. А что до тайн…
