Чем выше мы поднимались, тем холоднее становилось, а ведь этот горный хребет, предваряющий горы Бутта, был отнюдь не высоким, и настоящие холода и высоты все еще ожидали нас впереди. Я все чаще ловила себя на мысли, что прихватила у Дуна слишком легкую одежонку, но выбора у меня все равно не было.
Дорога поднялась к небольшому озеру, обогнула его и уперлась в добротный каменный дом на самой седловине перевала — горный приют. Дальше, как объяснил Лион, дорога разветвлялась: вправо шла тропка вдоль села Димхель в ущелье Рэйнан и через него в долину Сулем, левый же путь пользовался дурной славой — минуя мрачное Саванное озеро, он уходил к вершине горы Хосакк, а затем спускался к опасным Блэнрехтским ледникам.
Через перевал мы прошли в начинающихся сумерках. Из горного приюта, приспособленного в приближающейся войне под обычную караулку, доносился сытный запах мясной похлебки и долгожданного тепла. Из него выскочили два стража, на ходу поправляя шлемы и застегивая перевязи. Мы не застали их врасплох, однако и опасений особых не вызвали. Правда, в отличие от караульных, которых мы миновали раньше, эти окатили нас куда более подозрительным и придирчивым взглядом. Но весело позвякивающие на ладони монеты сделали все дело, и стражи не поскупились на добрые советы для путников:
— Как спуститесь, ступайте вправо, — кричали они вслед, — Там в селе и переночуете!
Паллад, спустившись с каменного уступа, ведущего на перевал, повернул влево. Наши следы очень удачно накрыл начинающийся снежок — мелкий, острый и колючий.
* * *
К ночи я не могла даже стонать от усталости и холода. Раньше мне не раз приходилось трястись несколько часов в седле, да и ездить верхом в горах для меня не привыкать, однако треволнения дня, бессонная ночь и снедающее внутреннее беспокойство сделали свое дело — я засыпала на ходу. Поблажек я не просила, однако когда мои спутники решили наконец разбить лагерь, я была счастлива. Толку от моих потуг быть полезной было мало, в конце концов я уснула прямо у костра, едва отставив в сторону кружку с горячим питьем. Меня не остановил даже холод, пробиравший до костей.
Утром Паллад отлучился на пару часов, после чего у нас появился проводник, немолодой мужчина с обветренным лицом, длинными обвислыми усами, немногословный и сдержанный, как все горцы. Его звали Тол.
Пока Лион убирал все следы нашего пребывания в лесу, Паллад положил передо мной стопку одежды.
— Переоденьтесь, леди, — сухо сказал он, — В этом Вы замерзнете. Да и герб Ноа — не лучшее украшение там, куда мы едем.
