– У меня есть свои собственные разумения о том, отколе прибыли Сапиент, Манифолд и митхаспуры. – Он тепло улыбнулся и развел руками, словно желая обнять зрителей. – Однако, люд добрый, и я не стану обременять ваши сердца своими необычными взглядами. Вместо этого позвольте мне поведать вам историю, которая может пролить свет на мои необычные допущения.
Синдер цыкнул, не понимая, к чему клонит менестрель.
– Давным-давно, в далекой-далекой стране жил-был молодец, Уилм Хитрец, – проговорил Томас. – Простым человеком был наш Уилм Хитрец, и было у него друзей и приятелей в избытке, и не было у него забот в этом мире. Он хитро проводил дни своей жизни.
Кошмарная игра слов вызвала у Синдера стон, и не у него одного.
Томас в ответ усмехнулся и продолжил:
– Судьба одарила нашего Уилма семьей и друзьями, но нежданно-негаданно его настигла беда. И как это часто бывает, настигла она его в образе прекрасной женщины. Имя ей было Саранна, и Уилм был обманут этой очаровательной лгуньей, – в голосе Томаса послышались угрожающие нотки. – Долго ли, коротко ли, Уилм затерялся и оказался заперт в ловушке в необычной стране, в царстве Син. Там его схватил владыка, правивший этим царством, жуткий тиран, звавший себя Слугой. Хуже всего было то, что причиной злоключений Уилма стала никто иная, как прекрасная дочь царя, Саранна. Именно она предала Уилма в руки своего отца.
Это вовсе не удивило Синдера. В каждой прочитанной им истории была прекрасная женщина, как правило, мудрая в мирских делах, предававшая добра молодца, наивного простофилю. Остальные в толпе, должно быть, были не столь начитаны, потому что охнули от удивления. Синдер закатил глаза в ответ на их изумление.
Они что, не обращают внимания на то, что читают?
Томас продолжил.
– Уилм стал рабом в Сине, обреченный вечно выполнять тяжкий труд. Кручина постигла его в этом жестоком царстве, и вынужден он был бороться за свою жизнь. Это было поистине ужасно. Щедрый молодец, чья жизнь прежде была наполнена любовью и счастьем, теперь лишился всякой дружбы. Хуже всего было то, что единственным товарищем все это время был его злейший враг, человек, которого он ненавидел больше всех на свете: Джаяк Риддл, такой же раб, как и Уилм. Но затем, в самый темный час его рабства, вера подняла свою милую головку и вселила в него надежду…
По ходу рассказа выражение на лице Томаса сменялось, от ярости предательства переходя к скорби и к душевному подъему.
