Однажды, когда он спросил ее об этом, Паола в ответ поинтересовалась: «Что, по-твоему, я выберу – провести час с Троллопом либо Филдингом или с двумя подростками и мужем, чьи мысли заняты очередным ужасным преступлением?» Иногда Брунетти было сложно согласовать высказывания Паолы со своим глубочайшим убеждением в том, что она любящая жена и мать…
В кухне он увидел большое плоское блюдо с артишоками – не крупными, римских сортов, которые продаются на каждом углу, а своими, венецианскими, нежными кастра́ура. Их было около дюжины. Брунетти взял вилку, лежащую тут же, возле блюда, и переложил пять артишоков на тарелку. Потом достал из ящика стола ложку и полил их оливковым маслом с блюда. Добавил на тарелку шестой артишок… Налил себе бокал белого вина из холодильника, даже не взглянув на этикетку. Положил на тарелку два ломтика хлеба, отметив про себя, что он уже слегка зачерствел. Для Брунетти ужин в одиночестве был наказанием, хуже которого не придумаешь, поэтому он направился к жене в кабинет.
Дверь была открыта нараспашку, и он вошел без стука. Уютно устроившаяся на диване Паола подняла глаза. Она застолбила свои территориальные права, вытянувшись по диагонали почти на всю длину дивана. Брунетти присел на краешек и поставил тарелку и бокал на низкий столик.
– Гвидо, – сказала Паола, стоило ему пригубить вино, – мне рассказали очень странную историю.
– О чем? – спросил он, накалывая на вилку первый артишок (поджаренный на оливковом масле, в которое клали целый зубок чеснока и подливали немного воды; петрушку следовало добавлять в самом конце).
Брунетти разломил его вилкой пополам и погонял по тарелке, собирая капли драгоценного масла, чтобы ни одна не пропала. Съел кусочек, сделал глоток вина, подобрал ломтиком хлеба каплю оливкового масла, после чего устроился на диване поудобнее.
– Рассказывай!
– Сегодня мы с Бруно разговорились…
– Это тот хозяин кемпинга?
– Да. И он сказал, что собирается сбежать в Рио с немецкой туристкой и открыть там студию самбы.
Брунетти знал Бруно, дядю одноклассницы Паолы; он, наверное, лет сто был хозяином маленького отеля на Ли́до[113]. Поскольку с некоторых пор Лидо оказался за городской чертой, присутствие Гвардиа ди Финанца стало менее ощутимым, и комиссар подозревал, что Бруно ведет свои счета… уже не так аккуратно.
– Проблемы с клиентурой? – спросил Брунетти, убежденный в том, что комментарии туристов – это зачастую «окно в реальный мир».
