— Лиза, я волнуюсь, — тем временем продолжил Николай. — Я очень волнуюсь. Если это действительно вы, а не игры моего воображения, покажитесь.
Отвод глаз я сняла, набросила полог тишины на эту комнату и сразу почувствовала уязвимость своего положения: Хомяков навис над моей маленькой рыськой ангелом мщения, огромным и гневным.
— Лиза, как вы могли так со мной поступить? — возмущённо спросил он. — Я же говорил, что вы можете рассчитывать на мою помощь, а вы сбежали, никому ничего не сказав.
— Мне надо было бабушке довериться? — обиделась я. — Или Оленьке всё выложить? Боюсь, Волковы бы из твоих родных всю информацию выдавили.
— Мама бы не стала действовать на благо клана Волковых.
— Зато я знаю того, кто стал бы, — надулась я и запрыгнула на стул, чтобы казаться хоть немного выше. Это не сильно помогло, разница размеров всё равно давала о себе знать. Показалось ужасно несправедливым, что я в звериной форме, а Николай нет. Придавила бы его лапой, быстро бы перестал ругаться. — Я всё это время только и делала, что удирала от штабс-капитана, а он меня догонял. Включать в эти игры ещё и вас я посчитала лишним.
— Игры? — необычайно холодно переспросил Николай. — Действительно, зачем вам включать меня в ваши игры с Волковым.
Похоже, я опять сказала что-то, имеющее отношения к традициям оборотней, но не имеющее отношение к моей нынешней ситуации. Николай выглядел по-настоящему оскорблённым, хотя должен был понимать, что то, что для Волкова — игра, для меня — попытки выжить.
— Чёрт вас подери! — вспылила я. — Вы прекрасно понимаете, что у меня нет и быть не может никаких оборотнических игр с Волковым. Я просто неудачно выразилась. — И ещё неудачно выбрала форму для разговора, потому что говорить гадости рыси куда проще, чем нравящейся девушке, пусть как рысь я тоже очень даже хороша. Но, возможно, ему сейчас больше нравятся львицы. Львицы с длинными ослиными хвостами и глупыми мордами. — Или вы сейчас пытаетесь меня обвинить, потому что у самого рыльце в пушку?
Я подпрыгнула на стуле и грозно клацнула челюстями вблизи его носа, на котором, конечно, никакого пушка не было и даже следа от помады я не заметила, но это ещё ни о чём не говорило. Помаду и стереть можно. Даже до того, как начинаешь целоваться. Или вообще не наносить. Положительно, я неправильную форму выбрала для разговора. Пусть я сейчас и контролирую рысь, но нервное напряжение растёт, и контроль может потеряться.
— Вы о чём, Лиза? — опешил Николай, даже не вздрогнувший при моих попытках его запугать.
