— Так-то да, — несложное, — неохотно признал Константин Филиппович. — Но только для тех, у кого проблем с контролем нет. У вас нет, я вижу. Остальное доберете. Это плетение вам несомненно пригодится. Оно помогает концентрироваться при запоминании большого количества информации. Что ж, — он выудил из нагрудного кармана часы, явно серебряные, на толстой витой цепочке, раскрыл и решительно сказал: — Пожалуй, подзадержался я у вас, пора и честь знать.
Он торопливо распрощался, а выглянув в окно, я увидела, что его дожидался автомобиль, не такой блестящий, как у Хомякова, но тоже со львом на капоте. Сам за руль Константин Филиппович не сел, ему с поклоном открыл дверцу заднего сиденья шофер, поведение которого говорило о важности пассажира. Поди, и поедут медленно, чтобы не дай бог — или боги? — не растрясло значимую персону. Но разве интересно медленно ездить? Почему-то подумалось, что было бы здорово устроить гонки. Хотя бы с Хомяковым, у него точно есть автомобиль. Уверена, я бы выиграла. Только разрешены ли они? И вообще, у меня-то автомобиля пока нет, Шитов вряд ли даст свой для таких сомнительных целей, а на пути получения собственной машины возможны неопределенные сложности. Во-первых, она наверняка стоит очень дорого, а во-вторых…
— Интересуетесь автомобилями, Елизавета Дмитриевна?
— Думаю, насколько сложно получить водительские права, Владимир Викентьевич.
— Водительские права? Это что?
Я удивленно повернулась.
— А что, управлять автомобилем может любой? Этому не надо обучаться?
— Обучаться надо всему, но я не слышал, чтобы у водителей были какие-то особые права, — проворчал Владимир Викентьевич.
— Особых прав и не должно быть, скорее, обязанности, — ответила я, недоумевая, откуда у меня вообще возникла высказанная мысль. — Любое транспортное средство представляет опасность.
— Опасность может представлять что угодно. Особенно недоученный маг.
Намек в его словах был достаточно явным для того, чтобы я наконец оторвалась от наблюдения за почти уехавшей машиной и занялась тем, чему мы и планировали посвятить этот вечер — магией. А именно: отработкой самых простых приемов. Но простые-то они простые, а вымотали меня так, что я еле доползла до кровати и рухнула в сон, едва успев раздеться и подумав, что срочно нужно выучить плетение, позволяющее быстро восстанавливаться.
Разумеется, в гимназию на следующее утро я не пошла. Похороны организовывала контора, в которой работала мама. Я так и не узнала ее название, даже на табличку не посмотрела, когда мы приехали туда с Владимиром Викентьевичем. Впрочем, не так это и важно.
