– Маша! Держи! Держи, Маша! – истошно закричала Бабушка. И я, ничего не соображая, побежала, стараясь не упустить из виду вьющийся по ветру и стремительно удаляющийся клочок бумаги.
В этот самый момент какой-то нереальный, ужасающий скрип тормозов буквально разорвал всеприглушающее снежное полотно. По проезжей части улицы, загребая колесами, на бешеной скорости из-за поворота вылетела темная машина, которая внезапно вдруг взорвалась многочисленными красными огоньками. «Та-та-та-та-та-та» раздалось из машины, и вокруг меня все защелкало, зацокало, зазвенело, словно кто-то щедрой рукой метнул в стену дома целый град мелких камушков. А навстречу ей, на такой же бешеной скорости, неслась другая, на корпусе которой странным образом сами собой стали расцветать рваные, словно лепестки розы, дырки. И из нее тоже в белесоватую взвесь воздуха что-то глухо-ритмично затарахтело. Вслед за этим послышался скрежещущий звук оседающего и бьющегося большого стекла.
Бумажка, крутясь, приземлилась аккурат в огромную лужу, разлитую на выезде из арки, и я, споткнувшись обо что-то, летела туда же.
– А‐а‐а‐а! – глухо в снежной пелене закричало множество голосов, но больше я уже ничего не видела, потому что сверху на меня упало что-то тяжелое, заставив черпнуть носом грязной холодной воды.
– Что вы делаете! Вы же ребенка задавите! – услышала я возмущенный Бабушкин вскрик. На секунду наступило облегчение, я уже хотела встать на четвереньки, но тут надо мной произошла какая-то возня, и почти над моим ухом грубо, с особым нажимом, мужской голос проорал:
– Ложись, дура, если жить хочешь!
После чего тяжелое снова обрушилось на меня, а через секунду – еще больший вес буквально расплющил меня об асфальт. Под мою куртку стремительно заползала ледяная вода. Вокруг все еще гремело, тарахтело, звенело, орало и визжало, но все это было слышно как бы «под сурдинку»: на мне, плотно вжимая меня в лужу, лежала охающая Бабушка, а рядом с моим лицом, мощно упираясь ладонью и пальцами в землю, распласталась в грязной воде огромная мужская рука.
«Русское радио! Все будет хорошо!» – провозгласил динамик. Потом что-то сильно грохнуло, запахло гарью, снова раздался крик, вслед за тем чей-то гнусавый голос тягостно и тоскливо затянул:
…Не ходи к нему на встречу, не ходи,
У него гранитный камушек в груди!
Вода, обжегшая было мое голое пузо, стала постепенно согреваться, я – под непомерным весом двух взрослых тел – тоже, веки отяжелели…
