Царевич со всем штатом, мамою, кормилицею и другими служебными лицами, помещался в отдельных деревянных небольших хоромах, которые внутри были обиты сукном; собственная же комната Петра обита была серебряными кожами. Когда Петру минуло два года, для него были выстроены отдельные хоромы, в которых полы, стены, оконные рамы были покрыты алым сукном. Таким же сукном был покрыт и стол. Полавочники на лавках были сшиты из багреца с каймами из белого сукна, по которому нашиты травы из сукна жёлтого и лазоревого. Впоследствии царевичу было сделано кресло из рудожелтого бархата с галуном и столик, расписанный красками, золотом и серебром. В то время стекло в рамах еще не употреблялось и его заменяла слюда; из слюды были сделаны и окна в комнатах маленького Петра. Искуснейший живописец, Иван Салтыков, расписал их разными рисунками: в середине был изображён орёл, а по бокам — травы. Рисунок был сделан так, чтобы из комнаты на улицу все было видно, а оттуда в хоромы ничего. По тогдашнему обычаю, все царские дети бережно скрывались от посторонних глаз, — царевичи до тринадцатилетнего возраста, а царевны — на всю жизнь.
В такой роскоши и затейливом богатстве проходили первые годы Петра, впоследствии того самого царя-плотника, который в жизни всего более презирал и преследовал именно эту самую ненужную роскошь и изнеженность. Таким образом, начало жизни не оставило на его характере и последующем складе привычек никакого следа. Из этого раннего возраста он вынес лишь одно, и очень важное, — цветущее здоровье, крепость телесную и раннее развитие физических сил. Уже шести месяцев он начал ходить по своим хоромам один или с помощью ходячих кресел на колёсах, обитых на хлопчатой бумаге атласом с серебряными галунами.
Но, наряду с быстрым развитием физических сил, в царевиче заметен был и поражавший всех рост сил духовных. Всё свидетельствовало, что маленький Пётр — ребёнок необычайный, совершенно не похожий на остальных братьев и сестёр, кроме Софии, с которой у него сказывалось нечто общее в характере.
Алексей Михайлович с молодой красавицей женой души не чаяли в ребёнке, окружали его роскошной обстановкой, наряжали в богатые платья и одаряли всевозможными игрушками, приходившимися царевичу особенно по нраву.
Через год после рождения, к именинам, царевичу был сделан деревянный конь, или «потешная лошадка», во всем уборе. Конь был обтянут настоящей лошадиной кожей; седло со стременами, пряжками и запряжниками было вызолочено и высеребрено. Затем следовал ряд подарков — игрушечных зверей (лошадей, львов) и пушек. Органист Гутовский устроил царевичу клавикорды-струны медные, починял ему цимбалы немецкого изготовления и сам смастерил пару цимбальцев, из коих одни имели форму книжки в сафьянном алом переплёте, с золотым наводом, с застёжками из серебряного с шелками галуна. Когда царевичу минуло два года, в хоромах его повесили качели на верёвках, обшитых бархатом.
