Женева бежала по улице в сторону Киш, которая стояла на краю тротуара со стаканчиком кофе в одной руке, а другой пыталась зажечь на ветру сигарету. У ее одноклассницы были темная, цвета мокко, кожа, аккуратный лиловый макияж и целый каскад светлых нарощенных косичек. Ровесница Женевы, Киш была на целую голову выше, с округлыми упругими формами, округлыми там, где надо: большие груди, широкие бедра, немного жирка. Она ждала Женеву на улице, так как музеи ее не интересовали, как, впрочем, и любые другие здания, где запрещалось курить.
— Жен! — Киш швырнула бумажный стаканчик на дорогу и бросилась навстречу подруге. — Чего стряслось? На тебе лица нет.
— Там… в библиотеке… — У Женевы перехватывало дыхание, к горлу волной подкатывала тошнота. — Один тип… на меня напал.
— Вот хрень! — Лакиша резко обернулась. — Где он?
— Не знаю… бежал вдогонку…
— Спокойно, подруга. Надо отсюда валить. Давай-ка бегом.
Рослая одноклассница, которая давно прогуливала физкультуру и уже два года как курила, запыхтела рядом с Женевой, ритмично взмахивая руками.
Они успели пробежать полквартала, когда Женева, постепенно сбавляя темп, остановилась.
— Бросай якорь, подруга.
— Да ты с ума спятила, Жен?
Паника отпустила, и на смену пришло новое чувство.
— Бежим, подруга! — Киш задыхалась. — Шевели задницей!
Но Женева Сеттл уже все решила. Ее страх перешел в злость: «Ну нет, просто так этот подлец не отвертится». Она посмотрела вдоль улицы в одну сторону, в другую и, увидев то, что искала — как раз у входа в переулок, откуда минуту назад неслась со всех ног, — без колебаний зашагала обратно.
Оказавшись примерно в квартале от музея посреди толпы спешащих на работу людей, Томпсон Бойд перешел с бега на быстрый шаг. Он был средним во всех отношениях человеком: среднего роста и веса, среднего телосложения, средней физической силы. Даже волосы были средне-каштанового оттенка. (В тюрьме ему прилепили кличку «серый статист».) Окружающие часто его просто не замечали.
И все же бежать в центре города, если, конечно, не ловишь автобус или такси, — значит притягивать к себе лишние взгляды. Поэтому Бойд сбавил темп и вскоре полностью растворился в толпе.
У перехода на перекрестке Шестой авеню и Пятьдесят третьей, дожидаясь зеленого сигнала светофора, он быстро обдумал сложившуюся ситуацию и принял решение. Сняв с себя плащ, перекинул его через руку — так, чтобы не пришлось далеко лезть за оружием, — развернулся и зашагал обратно к музею.
