— Потому что жизнь твоей жены в моей власти, — обрубил грубо, — так что, я услышу твое «да»? Ты-то скоро сдохнешь, но хотя бы ребенок останется. Решай быстрее, мастер Нирс, не то я пропущу вальс с твоей миленькой девочкой.
Аламар молчал. А Ксеон наслаждался, прекрасно понимая, какие именно мысли сейчас скачут в голове инквизитора. Ведь потеря зрения — это действительно конец всему, конец любым надеждам. Даже если ему и удастся выбраться из подземелья живым, что он будет способен сделать, оставшись жалким слепцом? Правильно, ничего. Да и спастись уже вряд ли удастся.
Этот великолепный стратегический ход одновременно решал и проблему Льер. Даже если убить гадину, уже не нужно будет бояться возвращения Аламара Нирса, потому что без глаз он станет никем, пустым местом, калекой. Таких не боятся.
— Да, — наконец прозвучало из-за темной завесы, — я согласен обменять свои глаза на жизнь моего ребенка. Ты это хотел услышать?
— Попроси меня, — усмехнулся Ксеон.
— Хорошо. Я прошу тебя… лишить меня зрения в обмен на жизнь моего ребенка.
Голос Аламара звучал так тихо, как будто из него капля за каплей уже утекала жизнь. И Ксеон снова ощутил себя хозяином положения. Кажется, он переломил ситуацию в свою пользу. Посмотрим, как теперь запоет Льер! Грозиться тем, что верховный инквизитор сорвется с цепи, уже не получится.
— Отлично, я согласен, — он хлопнул в ладоши, — мэтр Фильрим, начинайте.
* * *
…На обратном пути он хотел было заглянуть к Льер, но передумал. Успеется. К тому же, оскорбленная и униженная принцесса наверняка найдет, каким образом испортить настроение. Уж на язык Льер всегда была остра, даже тогда, когда другая женщина уже бы рыдала в три ручья. Ксеону хотелось на бал, туда, где аромат зимних груш заглушит вонь горящей плоти, а пение скрипок изгонит из памяти хриплый вой инквизитора, как раз за мгновение до того, как тот провалился в беспамятство.
Ну и Претемный с ними со всеми. Никакой радости — ни от превосходства над Льер, ни от мести Аламару, лишь раздражающее чувство гадливости от всего происходящего. И казалось бы, все хорошо — но нет. Все равно чего-то не хватает.
Ксеон расправил кружева на манжетах. Он уже поднялся из подземелья и шел по коридорам дворца. По стенам ярко светились гроздья магкристаллов, белый мрамор статуй, казалось, оживал в лучах золотистого света. В воздухе витал легкий аромат игристого, и трепетали обрывки разговоров.
«А ведь Аламар без лекаря и помереть может», — подумал Ксеон.
