Дни следовали один за другим. Сонные и однообразные. До того самого дня в конце марта, когда Матильда вошла в дом.
Устроившись на кушетке в гостиной, Франсуа в последний раз перечитывал свою статью перед тем, как отослать ее издателю. Он был доволен собой. Конечно, можно было бы сделать еще несколько незначительных поправок… но нет… лучше все оставить как есть.
Он точно не знал, что именно заставило его поднять на нее взгляд. Может быть, потому, что она вошла непривычно тихо. А может быть, ее шаги как-то по-другому звучали на керамических плитках пола. Или, может быть, предчувствие…
Лицо Матильды было мертвенно-бледным. Взгляд ее блуждал в пустоте, и Франсуа даже подумал, что она вряд ли заметила его присутствие в комнате.
— Что случилось?
Услышав его, она перестала бесцельно бродить по комнате и потрясла головой. Затем она бросила на него растерянный взгляд.
— Он уезжает, — прошептала она.
Так как его ум еще был занят статьей, Франсуа недоуменно нахмурился:
— Что значит «он уезжает»?
— Людовик… Он уходит. Он покидает нас.
Франсуа положил на низкий столик авторучку и исписанные от руки листы бумаги. Не поверив услышанному, он несколько раз мысленно повторил эту фразу.
«Он уходит. Он покидает нас».
— Это он сам так сказал?
— Я зашла к нему… Он работал… И сказал мне: «Еще два-три дня, и все будет закончено. А потом я оставлю вас в покое. Я уйду».
Единственное, что испытал Франсуа, было чувство освобождения. Казалось, комната начала вращаться вокруг него. Но внутренний голос прошептал ему, что все это не может закончиться так просто.
Лонжер окутала тяжелая тишина.
Франсуа понадобилось несколько минут, чтобы осознать всю значительность этой новости. Матильда сидела рядом с ним на кушетке, лицо ее было бледным и отрешенным: новость стала для нее настоящим ударом. Пересказанные ею подробности их разговора не оставили места для сомнений. Людовик выразился предельно ясно. Он уходит. Он был совершенно серьезен.
В последние недели вся их жизнь крутилась вокруг него. Франсуа не мог себе представить, что тот может уйти так же просто, как и пришел. Ему очень хотелось бы прервать это тягостное молчание, но слов не находилось.
— Тебе надо кое-что сделать, — наконец сказала Матильда, кладя руку ему на колено.
Физический контакт стал у них таким редким явлением, что Франсуа непроизвольно едва не отстранился и, чтобы прийти в себя, покрутил в руках очки для чтения.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Работы почти закончены. У Людовика больше нет причины оставаться здесь. С самого начала все было яснее ясного.
