Он был просто ошарашен представшим перед ним зрелищем.
Людовик вульгарно развалился за столом перед тарелкой с холодным цыпленком, остатками салата и открытой бутылкой пива.
— Как же вы меня напугали!
Но Людовик, казалось, вовсе не был удивлен. Он смотрел на него с обезоруживающим спокойствием. С такой абсолютной безмятежностью, что Франсуа не смог успокоиться. Он остался настороже, как если бы поздний час и усталость мешали ему правильно оценить ситуацию и быть уверенным, что ему не угрожает опасность.
— Но, черт возьми… что вы делаете?
Закончив пережевывать то, что у него было во рту, Людовик приложил руку к жирным губам.
— Мне хотелось есть.
Мысли Франсуа окончательно запутались. Двери и окна крепко закрыты, а у Людовика не имелось ключей от дома, в этом он был уверен. И на каком основании он позволил себе проникнуть в дом посреди ночи, чтобы опустошать их холодильник?
— Как вы вошли?
Отпив глоток пива, Людовик издал странное журчание, как если бы полоскал рот после того, как почистил зубы.
— Так у меня же ключ от мастерской мадам Вассер.
Мастерская? Франсуа понадобилось несколько секунд, чтобы понять. Ну конечно же… Она соединена с домом крохотной и совершенно бесполезной комнаткой: «шкаф для метел», как они всегда называли ее между собой. А внутренние двери запираются на такие же замки, что и дверь мастерской.
— Надеюсь, это не я вас разбудил?
«Иногда наши реакции объясняются совершенными пустяками». Вот что сказал себе Франсуа, снова ложась в кровать и мысленно снова переживая этот эпизод. Не будь этого нелепого наивного замечания, в котором обнаружилось почти детское простодушие Людовика, он бы его без сомнения вышвырнул manu military[12] как негодяя. Но его обезоружила театральная реплика, которую Людовик произнес, будто чужие слова, заученные наизусть:
— Вам бы сейчас поспать: время два часа ночи!
Сказав это, Людовик со всей силы почесал себе голову.
— Мне не спится. Этот дождь мешает мне спать.
Франсуа внимательно посмотрел на большое пятно от подливы на его нижней рубашке. Заметив это, Людовик рассмеялся.
— Я насвинячил.
Франсуа почувствовал, как мурашки бегут у него по правой руке. Именно сейчас он понял, что во время всего этого разговора продолжал сжимать в руке кочергу.
— Я иду спать. Не шумите, когда будете уходить.
Он не стал поворачиваться к нему спиной и вышел из кухни, пятясь задом.
— Месье Вассер?
— Да?
Лицо Людовика приняло торжественное выражение.
— Я хотел вам сказать… Я очень рад, что живу с вами. Вы для меня настоящая семья.
