— Он закончил. Сделал все так же качественно, как и вчера. Крыша просто как новая.
— Он ушел?
Лицо Матильды было непроницаемым.
— Нет, конечно. Он в саду и ждет…
Франсуа не мог угадать, какие чувства вызвал у нее его ответ — облегчение или разочарование. Повесив тряпку на спинку стула, Матильда с любопытством посмотрела на него:
— Чего он ждет?
Усевшись напротив нее и скрестив руки на краю стола, он подождал несколько секунд, а потом ответил:
— Немного поговорил с Людовиком. Хочу рассказать тебе об одной идее, которая у нас появилась…
Повесив на руку сантиметровую ленту, Людовик провел остаток дня, делая замеры и записывая в маленькую записную книжку все идеи, которые приходили в голову.
Насколько добросовестно, но в то же время чисто механически он выполнил все подготовительные работы, настолько это новое предприятие вызвало у него какое-то ребяческое воодушевление. Франсуа будет потом долго вспоминать его долговязую фигуру — вот он склонился над столом в гостиной, нервно царапая на листе бумаги список необходимых предметов, а вот широкими беспорядочными движениями дает технические пояснения продавцам в магазине.
До сих пор не особенно разговорчивый, теперь Людовик говорил без умолку. Несмотря на то что расположение комнат и общая планировка были решены уже давно, он хотел знать мнение Франсуа и Матильды относительно множества деталей, о которых те никогда не думали. Какими должны быть перила на лестнице, покрытия для полов, расположение бара в кухне, на какую высоту класть плитку в ванной и какие там вешать светильники…
— Обо всем надо подумать, — сказал он, изучая план пристройки, который они извлекли из картонной папки.
Даже Матильда, у которой до этого были четкие представления о материалах и отделке, казалась немного растерянной. У нее имелось единственное требование: чтобы одна из двух комнат была выкрашена в фиолетовый или сиреневый цвет — ее любимые. Все шло быстро, слишком быстро; точно так же, как когда-то произошло с домом. Посетив его из обычного любопытства, несколько часов спустя они уже были готовы его купить.
Когда в руках Франсуа оказался длинный список — буквально усеянный громадным количеством орфографических ошибок: судя по всему, Людовик писал так, как слышал, — сначала он было перепугался, но затем почувствовал, что и его охватило воодушевление, благодаря которому каждый из их дней мог заиграть яркими красками.
Сколько должны продлиться работы, никто заранее не обговаривал. Людовик по-прежнему предпочитал почасовую оплату, о которой они когда-то договорились. Ссориться с ним было бесполезно, особенно учитывая множество его умений, к которым они уже привыкли.
