Страховые компании навязывали жесткие условия. Они не только взвинчивали ставки до уровня 19 %, но и обычно требовали весомый пакет акций в приобретаемых компаниях, чтобы получить свою долю прибыли, если инвестиции окажутся успешными. Когда Генри Кравис возразил против требований Prudential по двум сделкам, поскольку условия показались ему грабительскими, топ-менеджер Prudential прямо заявил ему, что KKR не к кому больше обратиться{96}. Тогда, в 1981 г., он был прав.
Финансовый ландшафт начал меняться в 1982 и 1983 гг. по мере того, как американская экономика оправлялась от травм предыдущего десятилетия – нефтяного эмбарго 1973 г. и последовавшей за ним глубокой рецессии в середине десятилетия, застоя на фондовом рынке и двузначных темпов инфляции. Инфляцию наконец удалось затормозить, когда Федеральная резервная система повысила краткосрочные процентные ставки почти до 20 %, спровоцировав вторую рецессию в начале нового десятилетия. Горькое лекарство подействовало, к концу 1982 г. инфляция была побеждена, и процентные ставки двинулись вниз. Это дало толчок оживлению экономики, подняло корпоративные прибыли и подготовило почву для мощного бычьего тренда на фондовом рынке, продолжавшегося бóльшую часть 1980-х гг. Такое сочетание сниженных процентных ставок и растущей стоимости компаний, словно попутный ветер, подгоняло специализирующиеся на LBO компании в течение большей части десятилетия. «В то время зарабатывать деньги было проще простого»{97}, – говорит Дэниэл О’Коннелл, член команды, занимавшейся LBO в First Boston.
Что касается долговой составляющей в формуле LBO, то в американские банки хлынули потоки нефтедолларов от богатых клиентов с Ближнего Востока, а японские банки, жаждущие поучаствовать в бизнесе слияний, стали активно выходить на рынок США и вкачивать огромные суммы в займы для совершения сделок. Наконец, филиал второстепенного инвестиционного банка в Беверли-Хиллз произвел на свет новую форму финансирования – творение молодого банкира Майкла Милкена. Творение изящно назвали «высокодоходными долговыми обязательствами», но повсеместно оно стало известно как «мусорные облигации» или просто «мусор».
До Милкена облигации были привилегией солидных компаний, в отношении которых инвесторы могли быть уверены в том, что заемщики исполнят свои финансовые обязательства, выплачивая взятую в долг сумму и проценты на протяжении 10, 20 и даже 50 лет. Милкен же сообразил, что существует множество молодых или обремененных большими долгами компаний, нуждающихся в заемных средствах, но не способных войти на основные рынки облигаций. Однако есть инвесторы, готовые предоставить им финансирование под достаточно высокий процент, чтобы компенсировать повышенные риски…
