— А в общем знаешь, ты ничего, — сказал Андриш неожиданно.
— Почему? — Я все-таки удивилась. До сих пор Андриш хвалил исключительно осетров.
— Ну хотя бы с этой стиркой.
— Подумаешь! Ты тоже стирал. Выходит, и ты ничего.
— Конечно. Но это для меня не ново.
— Ого, какой ты самоуверенный!
— Конечно.
— Фу! Терпеть не могу самоуверенных мужчин!
— Слушай, Беньхе…
— И когда по фамилии называют, тоже терпеть не могу.
— Тебя и учителя по фамилии называют.
— Им-то я не могу сообщить свое мнение по этому вопросу.
— Ну, а как прикажешь тебя называть?
— Мелиндой.
— Слишком торжественно.
— Ничего, привыкнешь.
В той оранжерее, где пальмы, есть и птицы. Попугаи. Какие-то особенные попугаи, потому что обычные, насколько я знаю, содержатся в птичьих вольерах. Эти попугаи очень большие, пестрые и вообще странные. По-моему, на редкость аляповатой раскраски птица, а впрочем, может, я к ней пристрастна. У Тантики тоже есть попугай, обыкновенный карликовый попугайчик. Зовут его Берцике, он любимец моих тетушек; я же видеть его не могу: стоит нам сесть за стол, он уже тут как тут и во все-то сует свой нос. А тетки говорят, будто это в нем самое прелестное и есть, что он такой ручной. Подлетит, сядет на край твоего стакана, ухватившись тонюсенькими спичками-лапками, целый час прилаживается, устраивается, потом начинает пить, как из своего. Кого очень любит, к тому и на тарелку садится. В прошлый раз Берцике отличил так тетю Баби, но до тех пор возился, устраиваясь на тарелке, покуда не соскользнул прямо в картофельный суп. Вымазался весь. Вот уж шуму было! Все мыли, чистили Берцике. С тех пор я не выношу картофельный суп. А мне еще, что ни неделя, приходится менять из-за него обложки на тетрадях! Это мне-то! Но что поделаешь? Стоит только сесть за уроки, как Берцике пристраивается рядом и аккуратнейшим образом ощипывает со всех сторон обложки на тетрадках. Саму тетрадь не ест — видно, ему только голубая оберточная бумага по вкусу.
— Ты что, вообще животных не любишь? — спросил Андриш, когда я рассказала ему про Берцике.
— Почему? Люблю! Древоточца, например! — огрызнулась я, потому что очень рассердилась: и это все, что он уразумел из моих неурядиц?
— Что?
— Древоточца. «Древоточец» — имя существительное. Нарицательное. Употреблено в винительном падеже. «Я люблю древоточца» — простое распространенное предложение.
— Опять дуришь. Ты и не видела никогда древоточца!
— Не видела. В романе вычитала. Хорошо, наверное, когда состаришься. Сидишь себе у окна в старом доме да слушаешь, как древоточец шуршит… Я бы хотела уже старенькой быть.
