Я-то помнила, как и про лишние траты, но в этот момент кто-то опять заплакал, а потом тявкнул, когда я сделала ещё один шаг по лестнице вниз.
— Я пойду посмотрю, — решила я, разворачиваясь и поднимаясь. Может щенок какой в квартиру попасть не может или наоборот. И плач… Вдруг ребёнок? Постучусь на звук, успокою совесть.
— Только быстро. Мы опаздываем.
— Да помню, — махнула подруге рукой. Она уже полчаса эту фразу повторяет, как будто это что-то изменит.
Один пролёт вверх и плач прекратился, зато тявканье стало отчетливей. Я светила фонариком, пытаясь найти в темноте источник звука. Показалось, под ногами кто-то прошмыгнул.
«Боится», — подумала, присаживаясь на корточки и мысленно молясь, чтобы маленькое и чёрное не треснуло по швам.
Не треснуло, даже когда на меня прыгнул рыжий комок, а я от испуга плюхнулась на задницу.
Лисенок.
Маленький, пушистый, рыжий зверёк, непонятно каким образом оказавшийся в нашей старой многоэтажке. Я затаила дыхание, чтобы не спугнуть чудо, пока оно принюхивалось ко мне. С лисенком явно было что-то не так. Но рассмотреть не успела. Телефон пиликнул, напоминая, что в суматохе я забыла его зарядить. Фонарик погас. А рыжий зверёк, громко фыркнув, меня укусил.
«Никакое это не чудо, — испуганно подумала, чувствуя, как к горлу подступает тошнота и начинает кружиться голова. — Чудовище, вот ты кто».
Пришлось пережить несколько неприятных минут, прежде чем головокружение прекратилось, желудок перестал бунтовать, а глаза смогли хоть что-то рассмотреть. И это «что-то» напрягло так, что мысли о лисенке и свидании вслепую вылетели напрочь.
«Сатанисты!», — испугалась я, совершенно не понимая, как могла не заметить десяток фигур в чёрных балахонах, увлекшись поисками лисенка.
Казалось, этим типам было не до меня. Они, вскинув руки вверх, продолжали монотонно бубнить. Нервы натянулись до предела, паника мешала мыслить и только пушистый мех, заметно подросшей лисы, в которой я зарылась пальцами, не давал скатиться в истерику. Сама не поняла, как поймала взгляд лисицы и утонула в нем. Перед глазами проносились странные картинки, совершенно не желающие укладываться в моей голове, в груди пекло, словно кто-то включил печку на максимум и она вот-вот взорвётся, а в ушах все сильнее нарастал гул. Трудно сказать, сколько прошло времени, прежде чем оцепенение с меня спало и я смогла пошевелиться. И это стало сигналом для лисицы. Она приподнялась, положив мне лапы на плечи, качнулась вперёд и исчезла, оставив после себя затухающие искорки.
