В силу этих отношений жена для славянина была не только работницей, слугой мужа и матерью детей, но чем-то большим, что видно уже из поучения Владимира Мономаха (1113–1125) к своим детям, где он говорит: «Любите жену свою, но не давайте ей над собой власти». Однако на основании всего сказанного не следует полагать, что супружеская жизнь славян была так уж чиста и безупречна. Этому противоречат многочисленные примеры настойчивой борьбы церкви с распущенностью, прелюбодеянием И блудом (блѧдъ), которые, конечно, являлись еще традицией язычества с его оргиазмом, плясками и играми, сопровождавшими свадьбу и похороны, празднества и жертву, обычно называемыми церковными указами и поучениями — «бесовскими», «сатанинскими», «многовертимыми плясаниями». Несмотря на все противление церкви, языческие праздники перешли и связались с христианскими, напр., с Рождеством Христовым, со днем Иоанна Крестителя и другими. При этом в них традиционно перешли и хороводы, и ночные пляски, и игры — русальные, купальные, дня Ярилы, Костромы[44], радуницы, «субботки»[45], Ивана Купалы и т. д. Каков был смысл всех этих хороводов и плясок — сказать трудно. При свадьбе в них можно отметить драматический элемент, аналогичный античному мистериальному «действу», откуда произошла греческая драма. На это указывают как самые термины русских источников — глумьци, игри, игрище, позорище, «позоры творити» и «scenae» Косьмы Пражского, так и маскарадное переодевание мужчин в женщин и наоборот, а также в различных зверей — коней, козлов, медведей, быков, оленей. Горячие нападки и осуждения таких игрищ и маскарадов — «москолудства» — встречаются уже в XI в. у Луки Жидяты.
Причины таких переодеваний были, очевидно, различны; возможно предположить, что они возникли на почве распущенности и буйного веселья; иногда в этом сказывалась драматизация мифов, восходящих к культу предков, или ими сопровождались заклинания сил природы (демонов). Позже подобного рода маскарады утратили свое ритуальное значение, превратившись просто в развлечения и различные пантомимы. При весенних празднествах, связанных с выбором жениха и невесты, основным мотивом был эротический элемент, который, однако, продолжал проявляться и в летних забавах. Впоследствии он значительно смягчился, но и теперь еще в некоторых местах встречаются крайности, доходящие до гетеризма[46]. Важно отметить, что помимо девушек и парней в хороводах принимали участие и молодые жены
