настолько знаменателен, что нельзя считать его однозначащим с именем
князя и видеть здесь простую риторическую метонимию. Скорее всего, — утверждал Е. В. Барсов во второй половине XIX в., — этот образ заставляет предположить, что в Киевской Руси действительно было какое-нибудь поэтическое предание о происхождении княжеского рода от богов; по крайней мере историческое отношение киевской дружины к своему князю было таково, что оно само собой предполагает подобное предание»
[125].
Постоянные напоминания русских былин о солнечной природе Владимира наводят нас на мысль о том, что и источник его сверхъестественных способностей, благодаря которым он может постоянно находиться в контакте со своими родственниками, связанными с мифическими существами, кроется в его происхождении от дневного светила. Косвенно в пользу этого говорят как и ритуальная неподвижность киевского великого князя, речь о которой пойдет чуть ниже, так и то, что былинные богатыри, в отношении которых Владимир неоднократно ведет себя несправедливо, а порой даже и подло, могут отъехать от своего правителя, но никогда не поднимают на него руки. В человеческом плане былинный Владимир Красно Солнышко малоактивен: в основном он лишь организует пиры, на которых перед участниками ставится та или иная задача, требующая разрешения. Как это ни странно может показаться, но от своего эпического правителя его подданные не ждут, что он возглавит войско и поведет их на борьбу с врагом; единственное, что от него ждут, — это награды за совершенные подвиги и справедливый суд:
Да из далеча-далеча поля чистого
Толпа мужиков да появилася,
Да идут мужики да все киевляна,
Да бьют оны князю, жалобу кладут:
«Да Солнышко Владимир-князь!
Дай, государь, свой праведные суд…»
[126](«Чурило Пленкович и князь Владимир»)
Поскольку, как было показано выше, солнце в народном мирочувствовании было неразрывно связано с правдой и праведностью, русские люди вправе были ожидать от своего князя, этого представителя дневного светила на Земле, праведного суда, и именно за этим они к нему в эпосе и обращаются.
Ритуальное многоженство славянских языческих правителей
Установив на примере былинного Владимира тесную связь этого архетипа русского князя как с дневным светилом, так и с миром сверхъестественного, обратимся теперь к историческому Владимиру и посмотрим, был ли реальный сын Святослава так или иначе связан с солнцем. Ни один письменный источник не называет этого внука Игоря Красным Солнышком, что отчасти и понятно: данный эпитет был присущ народному эпосу, но никак не составлявшимися и неоднократно затем редактировавшимися христианскими монахами летописям. Однако в письменных источниках мы зато видим ту подробность, о которой не упоминает былинное творчество. «Житие Владимира» особого состава сообщает нам такую подробность личной жизни будущего крестителя Руси: «А иж бѣ не крщнъ имѣя у себя 12 жен а наложніц 300 а в Белѣгораде 300 и въ Берестове селище 200 и всѣх 8 сот…»
