Третий факт из не самых очевидных, который я смог вспомнить, это строгая иерархия, почище аристократической, которой здесь подчинено все и вся. Только в отличие от той же аристократии, равным которым стать не получится, если ты не рожден с определенной фамилией, стать графом или герцогом трущоб может любой человек, у кого достанет мозгов и умения обойти всех остальных. И что власти у этих «аристократов» может быть гораздо больше, чем у какого–нибудь законопослушного обывателя, пусть даже и зажиточного.
Ну и, разумеется, я не мог не вспомнить, что по слухам именно здесь прячутся все попавшие в опалу, беглые с каторги и последователи запрещенных мрачных культов, практикующих человеческие жертвоприношения и прочие мерзости.
Теперь же мне предстояло познать этот новый для себя мир изнутри. Правда, задавать вопросы нужно было осторожнее, чтобы не попасть впросак и не оказаться запертым в приют умалишенных где–нибудь на Пряжке.
— Эй, Ворона! — рявкнул Пугало из–за своего бюро. — Поди сюда!
Я торопливо выскочил из своего закутка.
— Я весь внимание, — тихо сказал я, склонившись над ухом Пугала.
— Смотрите–ка, какие умные слова он знает… — презрительно пробурчал он. Как будто нимало не удивившись. Похоже, что парень, в тело которого я переселился, был для него настолько пустым местом, что он вообще даже не прислушался. — Значит так, Ворона, есть для тебя поручение. Возьмешь вот это, — он пододвинул к краю стола маленький кожаный мешочек, — и отнесешь его в распивочную «Три сороки». Отдать нужно Соньке–Арфистке. Повтори!
— Взять мешочек, найти в распивочной «Три сороки» Соньку–Арфистку и отдать ей, — отрапортовал я.
— Только никому другому! — Пугало погрозил узловатым пальцем. — Скажешь ей, что, мол, Алоизий Макарыч передал. Запомнил?
— Алоизий Макарыч, — повторил я. — Да, Пугало!
— Ты как меня назвал, гаденыш? — немедленно взвился он. — Ты мне что ли друг закадычный или мы с тобой в буру играем по четвергам? А ну–ка повтори, как меня зовут?!
— Алоизий Макарыч… — на удачу сказал я, хотя не был уверен, что эта передачка не от кого–то другого.
— То–то же… — Пугало сел на место. — Вернешься, получишь карманные деньги. Все, бегом! Метнулся кабанчиком!
Я схватил мешочек и рванул наружу. Спрашивать, где конкретно находится эта самая распивочная, ясное дело, не стал. Явно же, я должен знать, где это. Значит, разберусь по дороге. Благодаря первому рабочему дню, как–то я здесь все–таки уже ориентировался. Сначала ноги понесли меня на Сенную Площадь. Но уже через несколько шагов меня одолело любопытство. Интересно, что это такое отправил в мешочке Пугало неведомой пока что Соньке–Арфистке?
