Когда я наконец вылезла из кровати и открыла дверь, брат Азада заорал мне прямо в лицо:
– Что за порчу ты на него навела, ведьма!
– Тсс! – говорила я. – Не шуми, ночь же! Люди спят!
– Ты не указывай, что мне делать, ведьма! – орал он, грозя пальцем.
Прохожий, писающий в канаву, посмотрел на него, потом на меня, потом снова на него и на меня. А в остальном было темно и тихо, но наверняка все всё слышали.
– Ты его в капкане держишь! – орал этот брат. – Отпусти его! Пусть женится, как нормальный человек!
Я просто стояла, держа открытую дверь.
– Утихни, – сказала я спокойно. – А то тебя удар хватит.
Я была в ночнушке, уши у меня горели. Вся округа оказалась в курсе моих дел. И сейчас я от этого злилась. Кто дал право этому негодному братцу орать на меня при соседях? Тут живет трудовой народ – водители рикш, продавцы фруктов, набивщики матрасов, уборщицы, охранники магазинов. Им нужно спать ночью, так как же я теперь в их глазах буду выглядеть?
В общем, я наконец сама стала ругаться. Мне об этом даже вспоминать неприятно.
* * *
– Ну, да, – признаюсь я теперь Азаду. – Ладно, приходил твой брат. Сказал мне: «Лавли, я знаю, что ты любишь его по-настоящему. И брат мой даже отказывается от еды, если тебя нет рядом. Но прошу тебя, умоляю, поговори с ним о браке и о детях. Ради наших с ним престарелых родителей».
Азад глядит на меня:
– Мой брат? Он так сказал?
Азад ушам своим не верит.
– Да, твой собственный брат, – отвечаю я. – И теперь я думаю об этом.
В окно вползает паук на тонких коричневых ножках и сразу всеми этими ножками начинает исследовать стену. Мы смотрим на него. Азад встает и примеривается прихлопнуть паука ботинком, и я говорю:
– Не надо, оставь его.
Зачем обязательно рушить чужую жизнь?
– Ну нет! – говорит Азад. – Не буду я подчиняться таким дурацким правилам. И женюсь я – на тебе!
На следующее утро возле здания суда полицейские прокладывают мне путь через толпу людей, так радостно возбужденных, будто они приветствуют успех команды на крикетном стадионе. Мне солнце светит в глаза, я смотрю вниз.
– Дживан, Дживан, посмотри сюда! – орут репортеры с камерами на плечах или над головой. Некоторые лезут вперед, чтобы ткнуть мне микрофон в лицо, но полицейские их отталкивают. Репортеры кричат:
– Как террористы на тебя вышли?
– Когда ты запланировала теракт?
Я обретаю голос и кричу, но мой крик резко обрывается, как петушиный:
– Я ни в чем не виновата! Я ничего не знаю про…
Я иду, выпрямившись, хотя все цвета у меня в глазах очень уж яркие: зелень деревьев светится, как рудная жила, а земля под ногами состоит из разноцветных частиц. Ноги подкашиваются, но женщина-полицейский успевает меня подхватить. В толпе орут, а самое доброе, что сейчас есть, – хватка полицейской на моей руке.
