– А теперь сядьте-ка все, кроме Отто, – велел герр Ниндорф. – Он вам покажет, как это должно выглядеть на самом деле.
У Отто получился идеальный треугольник: стопы на полу, спина прямая.
Потом мы попробовали «героя», «треугольник», а под конец – «орла». В «орле» надо закрутиться вокруг самого себя, стоя при этом на одной ноге. В то время как Отто преспокойно стоял и дышал, всех остальных шатало и мотало. Это было очень смешно. Судорожно пытаясь поймать равновесие, я услышал рядом громкий плюх: Ян-Никлас рухнул на пол и с трудом принялся распутывать руки и ноги. Рожа у него была красная. Герр Ниндорф стоял перед нами в «орле» и ухмылялся.
– Ну как тебе, Ян-Никлас? – крикнул он.
Не отвечая, Ян-Никлас медленно поднялся на ноги. Отто ровно дышал и стоял как по струнке. Смотрел на Яна-Никласа. И не говорил ни слова.
Глава девятнадцатая,
в которой всё становится серьёзно
Во вторник вечером я никак не мог уснуть. Обычно у меня с этим проблем нет: я так устаю, что заваливаюсь в постель и тут же засыпаю. Не ворочаюсь с бока на бок, не думаю всякие трудные мысли. Но в этот раз всё было иначе. Мы с Отто до вечера сидели и в сотый раз обсуждали одно и то же. Чем ближе подступало завтра, тем более несуразной казалась нам затея с гангстерами, которые на самом деле никакие не гангстеры.
– А вдруг эти громилы нападут на Махмуда? – переживал Отто. – Это будет наша вина: ведь мы его туда заманили!
– Если рядом будет его отец, они и пальцем не посмеют его тронуть!
Я пытался успокоить Отто, но сам не был ни в чём уверен. Парни-то отмороженные. И кто знает, не вздумают ли они вправду напасть на Махмуда?..
В конце концов мы сошлись на том, что камера – лучшая защита. Чего бы бандюки себе ни удумали – им точно не захочется, чтобы всё это было снято на видео и передано в полицию.
Но теперь, когда я лежал в одиночестве, меня снова стали терзать сомнения. Да что там сомнения – страх! Даже мелькнула мысль рассказать обо всём маме. Мама сидела в гостиной, и из-за закрытой двери доносился её смех. Она смеялась звонко и весело, как девчонка. Никогда не слышал, чтобы мама так смеялась. Мне стало любопытно, отчего она смеётся, поэтому я вылез из постели и чуть-чуть приоткрыл дверь – очень медленно и очень тихо.
– Нет, – услышал я в щёлочку мамин голос. – Он уже спит. – Она снова засмеялась. – Да уж, представляю… может быть, в выходные. – Мама сделала паузу. – Но чтобы всё выглядело как случайность, – сказала она.
