– Напоминает мне ту партию в Цолликоне, – сказал Дерендингер, по-прежнему не глядя на него.
Вайлеман не мог припомнить, чтобы когда-нибудь был в Цолликоне. Полностью исключить это он не мог, ведь он отыграл множество местных турниров, а позже все они смешались в голове. Но если и бывал, то Дерендингера там точно не могло быть.
– Ну, ты помнишь. Та игра, чёрным был мат ещё до того, как белые сделали первый ход.
– Что-что?
– В шахматном клубе на Альте Ландштрассе. – Он подал ему знак, как заговорщик в плохом фильме, глазами и всем лицом, и повторил ещё дважды: – На Альте Ландштрассе, на красивой Альте Ландштрассе.
В голове у Вайлемана что-то шевельнулось, не прямое воспоминание, а лишь что-то схожее. Воображение, разумеется. Несколько лет назад он написал статью об этом механизме: достаточно спрашивать человека о чём-то довольно долго – и рано или поздно ему будет казаться, что он действительно это пережил. Иногда он может даже описать это, во всех подробностях. Но шахматная партия в Цолликоне? Нет, вот уж нет.
– О чём ты, вообще, говоришь?
Дерендингер не отвечал, всё ещё пялясь на игровое поле, где вот уже несколько минут не происходило ровно ничего. Белые не могли решить, то ли взять чёрного слона, то ли нет. Типичный дилетант, зачем он так играл, если не хотел размена слонов?
– Эй! Есть кто-нибудь дома?
Дерендингер вздрогнул. Он жестом подманил Вайлемана ближе к себе и пробормотал – так тихо, что тот еле слышал:
– Цолликон, Киловатт. Погугли, если не помнишь. Была тогда одна большая история. Во всех газетах.
Свихнулся, жаль. Как правило, Алоиз прокрадывается в мозги незаметно, но к Дерендингеру он, похоже, вломился с фомкой. Если человек вспоминает дела, никогда не происходившие, то не надо быть членом швейцарского объединения медиков, чтобы знать, что с ним стряслось. Дерендингер никогда не был ему особо симпатичен, но уж интеллект у него было не отнять. И вот он расфантазировался на всю мировую историю. Не противоречить, это самое лучшее в таких случаях. Кивать и улыбаться. И сматываться как можно быстрее.
– Ты должен провести расследование, – лопотал Дерендингер. – Проиграть всю партию ещё раз от начала до конца.
– Я сделаю, – сказал Вайлеман. – С первого хода до последнего.
Не возражать.
– Правильно. Поверь мне: получится очень интересная статья.
Ещё бы. Заметка о шахматной партии, которой никогда не было – да ради этого любая газета освободит тебе титульную страницу.
– Я позабочусь об этом, – сказал Вайлеман и сам заметил, насколько притворно звучит его голос. – Обещаю. Но сейчас мне уже пора, к сожалению. У меня ещё одна встреча.
