То же, что находилось над животом, я бы даже как-то постеснялся назвать грудями.
Я бы назвал это взрывами смысла, ретортами безумия.
Они разбегались в стороны, как галактики, в то же время собирая в единое целое тебя как личность.
Между этими галактиками торчал, как в тумане, кривой рог Уникорна.
Капитан схватил Уникорна за рог и стал отрывать его от мадам Френкель. Бедняга Уникорн упирался изо всех сил, дорвавшись до красоты.
— Колите его дротиками, оралы! — кричал Суер.
В этой нервозной обстановке капитан комкал слова, называя нас вместо орлов оралами. Но мы действительно менее были орлами и более — оралами.
Дротики наши не втыкались в монстра. Пахомыч ругал механика Семёнова, который перезатупил их, пользуясь дротиками вместо отвёрток и ковырялок в разных патрубках машинного отделения. Мы переломали все дротики и кортики, но оторвать однорогое чудовище от взрывов смысла, то есть от грудей нашей достопочтенной мадам, никак не удавалось.
— Он заходит всё дальше, — тревожно шептала мадам. — Капитан, мы так не договаривались.
Уникорн и вправду, что называется, дорвался. И его, в сущности, можно было понять.
— Понять-то мы его понимаем, — задумчиво говорил капитан, — но и отрывать как-то придётся.
— Выход есть, — сказал Пахомыч, — но очень сложный. Надо привязать его на буксирный канат и рвануть как следует.
— Чем же рвануть, старпом? — спросил Кацман.
— Как это чем? «Лавром»!
Решение было принято, но разгорелись жаркие споры, за какое именно место надо вязать Уникорна буксирным канатом.
— За рог! За его дивный рог! — орал лоцман.
Но тут резко воспротивилась наша покладистая, в сущности, мадам.
— От ваших буксирных канатов воняет дёгтем, — говорила она. — Попрошу вязать от меня подальше.
Подальше от мадам Френкель оказались только копыта, а самозабвенный зверь так брыкался, что вязать его пришлось за талию.
Талия его была толщиной с коньячную бочку, но мы всё-таки обхватили её канатом, задевая, к сожалению, иногда и пачкая талию мадам Френкель. Дёргая своей испачканной талией, мадам переругивалась с Пахомычем.
Наконец мы обвязали Единорога морскими узлами, подняли все паруса, разогнали «Лавра» как следует и рванули изо всех сил.
Как ни странно, это помогло. Медленно-медленно пятясь, Моноцерос отъехал от мадам Френкель.
И тут сэр Суер-Выер подошёл к чудовищу и одним взмахом корабельного топора отрубил его дивный рог.
Мадам заплакала.
— Я предательница, — твердила она. — Я тля.
— Не волнуйтесь, мадам, не волнуйтесь, — успокаивал Суер-Выер, закутывая её в одеяло, — рог этот останется с нами на борту. Он будет вечно с вами.
