Ковалю была подарена Яуза.
Ограждена от нас гранитом,
Как воробей, невелика,
Под небом, осенью залитым,
Течёт забытая река.
В ней отражаются антенны,
Пустые окна, чердаки,
В ней стынут хлопья мыльной пены,
Преображаясь в островки…
Она течёт неторопливо
Всё от креста и до креста,
И даже кажется красивой
С Преображенского моста…
Пишу осенью, в октябре. В глазах у меня Фонтанка, река моего сердца. В голове моей звучит песня Юрия Коваля про Яузу.
На нашей набережной осень,
За тополями старый дом,
Дом двадцать семь, квартира восемь,
В котором мы ещё живём.
«В котором мы ещё живём»…
Грустно.
Взятие Гаваны
А грустно кончать не хочется.
Коваль человек весёлый.
Расскажу-ка я на закуску историю о Сергее Михалкове, как он Гавану брал. Услышал я её в телевизоре от художника Виктора Чижикова, друга Юрия Коваля, письменный вариант рассказа найти не смог, хотя и перерыл весь интернет.
Дело было в ЦДЛ, на очередном юбилее живого классика. Зал битком, кроме писателей, в нём представители братских литератур, делегаты от стран соцлагеря, и каждый обязан выйти к юбиляру с поздравительной речью.
Вот выходит на сцену представитель Болгарии, поздравляет.
— Как же, помню Болгарию, — дружелюбно говорит юбиляр. — Когда мы в сорок четвёртом брали Софию… — и что-то говорит дальше.
Болгарина сменяет поляк. Цветы, поздравления.
— Да, Польша, а как же, помню, — говорит Михалков. — Когда мы в сорок пятом брали Варшаву…
Поздравляет представитель Чехословакии.
Михалков:
— Конечно, помню Чехословакию. Когда мы брали Прагу…
То же самое делегату от ГДР — про Берлин.
Настал момент для представителя Кубы.
Выходит кубинец, говорит речь.
И тут из зала раздаётся голос Юрия Коваля:
— А вот когда мы брали Гавану…
По-моему, история замечательная. На ней я и ставлю точку в разговоре о Юрии Ковале.
P. S. ко всему написанному
Наверное, как велят правила, нужно было бы дать читателю биографию Юрия Коваля, раз уж я, грешный, взялся написать предисловие к этой книге.
Каюсь, биографии я не дал.
