– Мэри-Кэтрин, – сказала Стелла, подходя туда, где я сидела, и останавливаясь напротив меня с внутренней стороны стойки. – Уходи. Иди домой. Просто встань со стула и уходи. Пока ты здесь, только и жди скандала.
– Чистая правда, – сказал Джим Донелл. Стелла взглянула на него, и он убрал ноги, чтобы дать мне пройти. – Вы только свистните, Мэри-Кэтрин, и мы все придем, чтобы помочь вам собраться. Только свистните, Меррикэт.
– А от меня можете передать своей сеструхе, – начал было Данхэм, но я бросилась к выходу. Поэтому все, что я услышала, находясь в дверях, так это смех. Этих двоих и Стеллы.
Мне нравился мой лунный домик, я установила в нем камин, а снаружи устроила садик (что сможет прижиться на Луне? Надо спросить у Констанс). Я собиралась накрыть к обеду в лунном саду. Все предметы на Луне были очень яркими и необычных цветов. Я решила, что мой домик должен быть голубым. Я смотрела, как двигаются мои маленькие ноги в коричневых туфлях, шаг за шагом, слегка размахивая сумкой с продуктами. Я сходила к Стелле, и теперь мне оставалось лишь пройти мимо ратуши, где не будет никого, кроме тех, кто выдавал лицензии на собак, или тех, кто высчитывал, какие штрафы содрать с водителей, проезжавших через город по шоссе, да еще тех, кто рассылал счета за воду, канализацию и мусор и запрещал прочим жителям сжигать листья или ловить рыбу; но все эти люди будут скрыты где-то в недрах ратуши и заняты общественным трудом. Мне нечего их бояться, если, конечно, не надумаю ловить рыбу в неподходящий сезон. Я стала думать, как буду ловить алых рыбок в лунных реках, и увидела, что мальчики Харрис бегают по своему двору, орут и ссорятся с полудюжиной других мальчишек. Я увидела их только тогда, когда миновала угол ратуши. Еще можно было вернуться назад и пойти другим путем, вверх по главному шоссе до ручья, перейти на другой берег – и вот она, дорожка, ведущая прямиком к нашему дому. Но было поздно, и в руках у меня были сумки с покупками. Да и переходить вброд грязный ручей в маминых туфлях было противно. И я думала, что живу на Луне, и шла очень быстро. Они увидели меня сразу же; а я представляла, как они гниют изнутри и корчатся в муках и вопят. Я мечтала, что они будут валяться на земле у моих ног, визжа и сгибаясь пополам.
– Меррикэт, – хором завопили они. – Меррикэт, Меррикэт! – И выстроились вдоль забора.
Интересно, подумала я, неужели этому научили их родители. Джим Донелл, Данхэм и грязнуля Харрис регулярно муштровали своих отпрысков, обучая их с любовью и заботой, чтобы детский визг был одинаковой высоты и тональности. Как иначе могла добиться подобной слаженности целая орава детей?
