Поднимаю голову и в невинном удивлении приподнимаю брови.
— Что, мама?
— Ладно, — взмахивает рукой, скрывая своё смущение, — оставим это.
— Как скажешь, мама, — победно улыбаюсь и склоняю в почтении голову.
— Хитрый лисёнок.
Улыбаюсь шире, сдерживая ликование — победа осталась за мной. Этот способ неизменно работает.
— Я действительно устала, пойду спать. Кстати, насчёт Паулины, — отступает, но задерживается, когда я уже мысленно спускаюсь обратно по лестнице. — Почему ты с ней так груб, она ведь очень мила и общительна?
— У неё такая работа, мама, быть милой и общительной.
Мама хмыкает, задумчиво меня осматривая.
— И всё-таки, Фоэрт, посмотри на неё с другой стороны.
Даже не стал спрашивать — для чего.
— Посмотрел, она не в моём вкусе, маленького роста, и у неё маленькая грудь.
— Фоэрт! — возмущенно восклицает.
Пожимаю плечами.
— Я предельно честен.
— Это не те параметры, по которым нужно оценивать леди. Моё пожелание будет такое, чтобы ты с ней пообщался и узнал её лучше, возможно, ты ошибаешься на её счёт, и в Паулине есть достойные человеческие качества. Самое важное качество — это верность…И полная противоположность такому достойному качеству — Адалин Ридвон.
— А она тут при чём?
— При том, что пошла против родительской воли, изменила своему будущему жениху и родила вне брака. Она нарушила все семейные традиции и устои.
Мгновенно напрягаюсь всем телом. Слова Джолит, как камни, брошенные в гладь озера, поднимают со дна непонятные и неприятные мне чувства.
— Мама, ты же не знаешь наверняка, что на самом деле случилось.
— Ты оправдываешь её поступки? — удивлённо приподнимает брови.
— Нет. Но…
— Это дело проигрышное, и оно не принесёт тебе ничего, зря тратишь на это время, сын.
Молчание повисло в воздухе тяжёлым грузом.
— Посмотрим, — отвечаю я.
— Доброй ночи, Фоэрт, — желает Джолит и удаляется, а я ещё несколько секунд стою и, разворачиваясь, иду вниз.
В груди кипит котёл злости при одной мысли, что Лансет осталась в моём доме.
Журналистку я нахожу в зале. Она расслабленно сидит на диване, ожидая, видимо, моего появления.
— Собирайтесь, я вызову машину, — говорю, проходя мимо неё, направляясь в свой кабинет.
Лансет быстро поднимается.
— Вы выгоняете меня? — её возмущение догоняет и ударяет мне в спину.
Останавливаюсь и оборачиваюсь.
— Почему вас это удивляет?
— Я не сделала вам ничего плохого, — на бледном лице ни одной эмоции, если только не взгляд, в котором читаются высокомерие и насмешка, будто она ожидала от меня именно этого.
