— Ладно. Следуй за мной. Об этом потом поговорим, сейчас время приема пищи…
При слове «пища» у меня в животе заурчало — позавтракал наспех, на обед времени не было, я носился по городу, доделывая дела, закрывая хвосты, обеспечивая себе возможность исчезнуть на пять месяцев.
Мы прошли через дверь под гербом линкора, тут я снова вздрогнул от злости. Потянулись коридоры «Гнева Гегемонии», такие знакомые, привычные, я отдал честь офицеру, потом навстречу попался Шадир, командир нашего манипула, и этот мое приветствие заметил.
— А, ты снова с нами? — сказал он. — Теперь десятник? Это хорошо.
И похлопав меня по плечу, зашагал дальше.
На очередном повороте я ухитрился спустить рюкзак с плеча и выпустить Котика. Махнув хвостом, тот стремительно рванул прочь, взбежал по стене и нырнул в вентиляционное отверстие.
Ну вот, он дома, там, где родился.
А когда мы вошли в столовую, на меня нахлынуло чувство, что я вернулся домой. Пощекотали нос запахи жареного мяса, фруктов, на уши обрушился многоголосый гомон, и я понял, что скучал по всему этому.
Боевое братство, и все такое… не зря Цой пел — «война — дело молодых, лекарство против морщин».
— Егор! — ко мне несся Макс: блеклые глаза выпучены, темная прядь прилипла ко лбу. — Вапще! Теперь мы им покажем!
Он хлопнул меня по плечу, но тут же его оттеснила радостно хихикавшая Пира. Обняла меня, перья на ее голове пощекотали мне подбородок, я обнял ее в ответ, ощутил под ладонями хрупкие косточки.
— Ой, как прекрасненько! Прекрасненько! — восклицала она, подпрыгивая на месте. — Пойдем! Пойдем к нам!
От дальнего стола мне махнул Дю-Жхе, и у меня слезы навернулись на глаза — рядом с этими людьми, да, людьми, я сражался, ел и спал пять месяцев, прикрывал их, они прикрывали меня, и вот я к ним вернулся.
— Живешь ты теперь в казарме для десятников, — напомнил о себе центурион. — Поговорим позже.
Я набрал целый поднос — жаркое, кусочки соленой рыбы в сладком маринаде, салат из фруктов вроде апельсинов, но более нежных, политых прозрачным медом, что-то вроде картофельной запеканки со специями, пять слоев, и каждый со своим вкусом, цветом и запахом. Едва дотащил все это богатство до нужного стола, и тут на меня обрушилась новая волна приветствий.
Мы обнялись с Юнессой, очень целомудренно, как брат с сестрой, пожали руки с Дю-Жхе. Но увидел и новые лица — совсем молодой жевельде, сородич Пиры, изящный красавец с черно-золотыми перьями на голове, вилидаро того же возраста, испуганно моргавший карими глазами… и человек.
