Центурион мало того, что разносил меня ни за что, он делал это на глазах у бойцов. Нет, он не орал, он скрипел и гундел, повторял свое «поговори мне», и мыл кости, обвиняя во всех смертных грехах.
После утреннего боя мы разбили лагерь, поставили палатки, и я рискнул заметить, что в неудачном месте — я воевал на Бриа, я знаю, что будет, если поселиться практически на болоте. И это мое замечание услышал Гага, зеленые волосы его встали дыбом, так что шлем едва не слетел с головы, и началось.
— И запомни, десятник, это все пораженческие настроения, я их не потерплю у себя! — на этой фразе центурион выдохся.
И дальше он отправил меня с десятком бойцов на линкор, чтобы к утру я вернулся с новым грузом. Наверняка Гага задумал это как наказание — тащиться до «Гнева Гегемонии» по лесу километров десять, по разбитой дороге.
И я, чтобы порадовать его, даже изобразил печаль на лице.
До корабля мы дошли уже в сумерках, и вскоре оказались в пустынной казарме. Бойцы отправились в душ — вот уж чего в лагере нет и не будет — а я собрался последовать за ними, когда классификатор пискнул, давая сигнал, что меня вызывают.
«Опять этот урод?» — подумал я, но нацепив шлем, услышал голос Диррга.
— Привет, — рокотнул он. — Я знаю, что ты вернулся. Поможешь мне сегодня? Осмотрим местечко одно в рембоксах, пока там никого… Все в бой, сам Гегемон велел.
За день я устал и хотел спать, и до отбоя меньше часа, и это значит, что по линкору я буду перемещаться нелегально, и любой офицер, поймай он меня, засадит меня в карцер. Только вот я пообещал сержанту-технику, что помогу ему, а предмет, который он ищет, может пригодиться моей дочери.
— Что за ботва! — воскликнул я. — Ладно, где встречаемся?
Я выскользнул из казармы, дошел до ближайшей стенной панели, отмеченной черным крестиком. Нажал на него, и через мгновение оказался в техническом колодце — освещенной шахте, по которой так удобно перемещаться между палубами.
Рембоксы находились между основным трюмом и ангаром для бронетехники, а последний занимал самый нос линкора, чтобы было удобно выводить наружу всю эту грохочущую армаду. Обычно там царила суета, рычали двигатели, бегали грязные, взмыленные техники, ругались офицеры, но сейчас властвовали тишина и пустота, и под потолком ангара наверняка витали призраки подбитых танков, распространяя запахи бензина и машинного масла.
