— Ты видел ее, козу?
Девушка фыркнула заносчиво и повела бровью.
— Кому коза, а кому Лилия Петровна!
— Ну Петровной величать рано еще. — Председатель улыбнулся и уже серьезно: — Лиля! Этот человек из газеты. Хочет написать про твою маму. Пусть заночует у вас?!
— А-а-а, газетчик! А я, глупенькая, подумала, что председатель жениха ведет. — И глаза ее с бойкой дерзостью остановились на мне. — Газетчика не приму!
Иван Васильевич еще раз толкнул меня в бок: «Ну что, не я ли тебе говорил?»
— Почему не пустишь человека?
— Скучно — ни пообниматься, ни поцеловаться!.. Глядишь, еще и про меня в газете пропишет…
Лиля продолжала смотреть на меня дерзко и насмешливо. Я был лет на десять старше ее, и, видимо, поэтому она не принимала меня всерьез.
— Ты остепенишься когда-нибудь? — Председатель нахмурился. — Девка на выданье, а ума накопить не может! Слов супротив такой нет.
— А ты займи мне, Иван Васильевич, ума-то, накоплю — отдам. При газетчике говорю!
Председатель покачал безнадежно головой, пожал мне руку и молча ушел, а я понял — не хочет с ней связываться, да, по-видимому, даже таким серьезным, как председатель, нелегко с красавицами спорить. С такими девушками всегда тянет пошутить. Ох, эти слабости человеческие!..
Мы вошли в дом. Я остановился у порога, привыкая к темноте. Лиля сразу прошла в комнату, затем вернулась.
— Ну, как вам председатель? — первым делом спросила она. Я пожал плечами — пусть оценку дает сама. — Он только с виду строгий, а так хороший.
Лиля включила свет, подошла к большому зеркалу, которое стояло в углу, покрутилась около, поправила волосы на голове, потом резко развернулась на каблучках и насмешливо уставилась на меня. Мне, если честно, нравились женщины кругленькие, тепленькие, а у Лили была спортивная фигура. Но это тоже ничего!..
Глядя на Лилю, я почувствовал, как вдруг стал терять что-то важное и нужное в жизни… А что?!
Дверь резко распахнулась, и вошла Марья Тихонова — мать Лили, в резиновых сапогах и грязном халате. О ней уже печатали в газете. Ее портрет висел на Доске почета возле правления колхоза. Я невольно обратил внимание, что на полу оставались следы от занавоженных ее ног. Она, оставаясь у порога, попросила дочь:
— Лиль, подай кусочек хлеба. Пошла коров доить. Только что управилась с навозом.
— Мам, к тебе из газеты, — проговорила Лиля и ушла на кухню, и уже оттуда: — Из областной!
— То-то я смотрю — кто бы это? — Она внимательно стала разглядывать меня.
