— Ну, ты и мастер заливать! — отвечали чудаку, — баскетболисты баскетбольными мячами, наверное, отстреливались!
— Не баскетболисты, а один баскетболист голыми руками двадцать человек поломал! — сказал очкарик и уставился в окно, наплевав на мнения большинства.
— А чего теперь Юрке то будет? — перевёл разговор в более конструктивное русло рыжий здоровый парень в кепке, которого вдруг забеспокоила дальнейшая судьба нашего прославленного штангиста.
— Выговор с занесением в личное дело будет, вот чего! — прошипел ему снизу старичок, сидящий на одиночном посадочном месте у окна, — нечего на тренировке пить!
— Чего пить? Чего пить! — загудел рыжий здоровяк, — я ведь не посмотрю что ты, отец, одной ногой в могиле, я ведь и вторую туда могу передвинуть!
— Ишь чего удумал! — взвизгнула рядом стоящая полновато-фигуристая в цветастом платье женщина, — вы посмотрите на него, вторую ногу он передвинуть хочет! — обратилась она уже к совести посмеивающихся пассажиров.
— Да ладно, — рыжий натянул кепку посильнее на глаза и отвернулся.
— И не прижимайтесь ко мне, — одёрнула его бравая защитница стариков, — мне может быть это неприятно!
— Не по квалификации станок выбрал, фрезеровщик! — ляпнул кто-то с передней площадке.
И весь троллейбус тут же грохнул от смеха, позабыв о происшествии, случившемся накануне.
Виктор Прохоркин, ещё раньше потеряв логическую нить бурных городских сплетен, был полностью погружён в свои невесёлые мысли. Дело в том, что закончив школу почти на одни четвёрки, что в семье однозначно сочли, как позор, он хотел было отнести документы на поступление в литературный институт имени Горького. Но все домашние восприняли идею непутёвого сынули откровенно в штыки. Утром его начинала обрабатывать «автоматными очередями» бабушка, упирая на то, что писатель — это не серьёзная профессия, и брать нужно пример с Антошеньки, который поступил на факультет международных отношений в МГУ. Днём Виктора забрасывала «минами» мама, что такого несобранного и не организованного мальчика, может спасти только поступления в медицинский институт, где у них с отцом полно друзей и знакомых. А вечером младшего Прохоркина начинала мутузить «тяжёлая артиллерия» в лице главы семейства.
— Я тебе, Виктор, так скажу, — отец опрокинул для аппетита крохотную рюмочку коньяка, которую в народе называли мухой, — если пойдёшь учиться на писателешку, договорюсь, чтобы тебе дали место в общаге, а остальные средства для пропитания будешь добывать сам.
