Мы узнали после, что у Соломона было продолжительное свидание с Гладстоном. У этих двух людей было, должно быть, много общего. Вскоре Соломон умер.
В одном письме, опубликованном в 1871 году и чрезвычайно распространившемся в Капской колонии, Соломон следующим образом говорит об одном из самых роковых последствий закона, установившего «регламентацию»:
«После того как общество было деморализовано несправедливостью относительно одного класса населения, находящегося на положении париев, а также развращено системой полицейского шпионства, оно готово согласиться на меры, которые само же еще недавно с ужасом оттолкнуло бы. Преимущества системы не только сомнительны, но они не существуют, а потому закон должен быть отменен, он в самом существе своем обманчив. При посредстве его думают сделать то, чего не может сделать ни один человек и ни один Парламент, т. е. отделить грех от страдания. Люди будут думать, что можно безнаказанно и без удержу предаваться своим страстям, так как решение Парламента обеспечивает их от всяких дурных последствий. К тому же, пример тех стран, в которых с давних пор существует регламентация, показывает, что эта система рождает и развивает параллельно тайную проституцию, ускользающую от всякого контроля. Решение парламента делает, так сказать, проституцию достойной уважения, потому что она теперь пользуется защитой и покровительством государства. По отношению же к несчастным женщинам, подлежащим применению закона регламентации, система эта показала себя недействительной, пагубной и унизительной. До сих пор не удалось поднять при помощи ее ни одной из этих несчастных, ни для одной не послужила она препятствием для вступления на ложный путь, а между тем многие, которые вели хороший образ жизни, были вовлечены ею в бездну лжи и порока».
17 января 1871 года в одном из городов Капской колонии состоялось многочисленное собрание с целью просить об отмене парламентского решения относительно регламентации. Саул Соломон был одним из главных ораторов. Газета «Cape Argus» поместила отчет о собрании, где между прочим говорилось:
«Первый раз пришлось видеть на эстраде собравшихся священнослужителей всех церквей и всех верований – евреев и христиан, католиков и протестантов, англичан и голландцев, ритуалистов и диссидентов. Не менее достойна внимания и аудитория, поражавшая крайним разнообразием своего состава. Были представители высших классов общества наряду с рабочими: эти последние понимали, что поднятый вопрос касается особенно близко их и их детей. Были также офицеры армии и флота, а также простые граждане города. Все речи были прекрасны, полны глубокого знания и такта. Несмотря на то что не было упущено ни одно из тяжелых и грустных обстоятельств, касавшихся обсуждаемого вопроса, у ораторов не вырвалось ни одного слова, которое могло бы покоробить чувства самого щепетильного критика».
