Воспоминания и мысли | страница 29
Известие об убийстве президента Линкольна произвело внезапный и полный переворот в умах. Помню быструю перемену фронта газеты «Times», помню угрызения совести у тех, которые благодаря своему уму и прямоте составили себе собственное мнение, но не исполнили своего долга. «Punch», изощрявшийся в остроумии относительно противников невольничества, покаялся. Вышел траурный номер, в котором помещен был рисунок в черной кайме, изображавший британского льва, распростертого перед гробом Линкольна.
Любимым изречением моего мужа был следующий текст Св. Писания: «Почему не разбираете вы сами, что истинно?»
Но он не любил спорить, он был миролюбив и избегал вмешиваться в страстную полемику. В тех случаях, когда нужно было выразить порицание или направить какое-нибудь поверхностное мнение, молчание его имело, пожалуй, более действия, чем слова.
Политические события, волновавшие тогда Италию: революция в Неаполе, перемена династии, карьера Гарибальди, – все это возбуждало наше внимание, тем более что сестра моя, госпожа Мейеркоффер, и ее муж жили тогда среди всех этих волнений. Моя сестра сменила Джесси Уайт Марию в госпитале, где ухаживала за ранеными; она знала лично некоторых участников ужасной драмы, разыгрывавшейся в то время. Я писала сестре, что муж мой дал своим ученикам написать конкурсное сочинение на тему: «Объединение Италии». Сестра передала об этом Гарибальди, высказав при этом наши симпатии к его личности и сочувствие делу, которому он был предан. Великий патриот написал тотчас же внизу письма несколько строчек и просил сестру передать этот автограф тому из учеников, который лучше всех напишет сочинение о предмете, столь дорогом для него.
Каникулы наши, в 1862 и 1863 годах, мы провели у наших милых друзей – Генри Маршаль, живших на острове Дервенте; затем у Гильсланд, в Форде, на границе Шотландии и, наконец, мы отправились в Липвуд, где поселился мой отец, с тех пор как вышел в отставку и покинул Дильстон.
Последние недели лета в 1864 году протекли очень весело в Конистоне. Мы занимали дом, предоставленный Джемсом Маршалем в наше распоряжение. Лето было чудное. Имение Маршаля, расположенное на холме, возвышавшемся над озером, и вся окрестная местность очень подходили к разным развлечениям на воздухе.
Не прошло и нескольких дней после нашего возвращения в Челтенхэм, как нам было послано жестокое испытание. Совершенно неожиданно горе обрушилось на нас. Мы лишились той, которая составляла наше счастье, вносила свет и радость в наш дом